— Все до одного! Даже кошки и собаки, — засмеялся Карл.
— У меня была девушка, господин Карл…
— Романтическая история? Любопытно.
— Хотел бы знать, где она сейчас.
— Имя?
— Элен.
— Возраст?
— Двадцать пять.
— Специальность?
— Французский язык.
Карл сообщил данные в картотеку и получил ответ: Элен — супруга Крома, известного финансиста. Проживает по авеню Карла Великого, двадцать.
— Вот так совпадение! — воскликнул Карл. — Брат покойного Людовика Крома!
Карл зорко следил за выражением моего лица, конечно же, он заметил волнение и усмехнулся.
— Я рад за твою подругу. Она в прекрасной семье, живет припеваючи. Господин Кром весьма достойный муж, и огорчать его напоминанием о приятном для вас прошлом не стоит… Впрочем, могу и познакомить!
— Спасибо, господин Карл.
Телефонный звонок. Небрежным движением Карл подхватывает трубку, кому-то объясняет:
— Да, да, заказ выгодный. Только прошу не задерживать. Да, знаю. О дополнительном финансировании подумаем… Представьте обоснование, мы изучим.
Бросив трубку, Карл поморщился и потер виски.
Доработался до головной боли… Ты свободен.
— До свидания, господин Карл, — поспешил сказать я и немедленно покинул кабинет. На виду у Карла шаг сдерживал, но только миновал приемную — помчался по мягкой ковровой дорожке. В свой офис-четыре!
Юркнул в него, закрылся. Щелкнул замочком. Теперь-то я принадлежу самому себе?
Осмотрелся. Нет, не принадлежу. За мной из темного угла зорко наблюдает монокуляр; круглое стеклышко отбрасывает на стенку блеклое пятнышко света.
Ладно. Поработаем. Под настольным стеклом призывно рябит список тех, кого я должен оповещать. Нет, сегодня за это неприятное дело не возьмусь. Да и ничем серьезным заниматься не хочется. Озорник я какой-то, этим все сказано.
Включаю компьютер, артистически бросаю пальцы на клавиши. Выдумываю черт-те что, любуясь самим собой:
«О, эти незабываемые сладкие минуты блаженства! Рука медленно сползает от пуговицы к пуговице, ощущая прохладу шелковистой ткани. Но что такое ткань по сравнению с теплой, живой, нежнейшей кожей груди твоей возлюбленной…»
Я строчил и строчил откровенную галиматью по впечатлениям от «Неповторимой любви». Мне так хотелось. Я изощрялся в тайном лукавстве. Я слышал, как рычали несуществующие тигры и громко блеяли бараны…
Вскоре я утомился. Пофланировал по кабинету, поприседал, помахал руками. Вернулся к компьютеру, зашлепал по клавишам с новой энергией.
Приближался обеденный перерыв, и в глупые, шутовские мысли стали вплетаться вполне серьезные размышления о еде. Конечно, спущусь в служебный бар, закажу что-нибудь горячее…
В положенный час я был за обеденным столиком и с удовольствием поглощал куриный бульон с сухариками. Предварительно, разглядев витрину с напитками, не удержался, позволил себе рюмочку «бренди». У Вора хороший вкус!
Вернувшись в офис-четыре, я снял куртку и набросил на монокуляр. Надо же когда-нибудь побыть одному!
Устроился за столом, попробовал сосредоточиться на чем-то главном. Закрыл глаза, опустил голову на руки. Накатилась дремота, все проблемы ушли, как вода в песок…
Проспал больше часа. Никто не беспокоил. Отлично! Так можно жить. Я, как ни странно, подумал о рюмочке «бренди». А что, для бодрости — первейшее средство! Недаром Вор эту самую рюмочку (и больше ничего!) пожелал узаконить ценой огромного риска!
С невероятной тоской высидел обязательное время. Злорадно, изгибаясь и хохоча как паяц, сдернул с монокуляра куртку. Откуда это во мне? Разве меня так воспитывали?…
Улица встретила теменью — хоть глаз выколи. Вор сегодня не пришел, обидно: опрокинули бы по рюмашке…
Потоптался на мостовой, пока не научился различать силуэты домов и деревьев, и подался в город, круто взяв вправо. Не все ли равно куда идти? С городом нужно знакомиться!
Было сыро и довольно холодно, но это мало меня беспокоило. Куртка вполне сносно защищала от несильного, но пронизывающего ветра. Я вспомнил о том, как подвел ни в чем не повинного человека. Но разве бы стал выспрашивать у барменши такую чепуху, как выйти из здания, если бы знал о последствиях! У нее, видимо, семья, дети, а я лишил ее работы, приличного заработка… Не забудь, Человек, сказал я себе, при случае исправить ошибку. И вообще, научись держать язык за зубами!.. Ты едва не выдал Роба, будь начеку!
До первой большой освещенной улицы добирался довольно долго. Здесь ослепительно играли огни реклам, урчали моторы и, словно гигантские змеи, шуршали шины автомобилей. Прохожих немного, но все же улица была шумной и оживленной.
На углу заметил указатель: «Авеню Карла Великого,!6». Вот так открытие! Значит, неподалеку живет Элен… Не удержался, дошел до особняка, принадлежащего господину Крому. Пятиэтажный особняк значительно отступил от проезжей части, спрятался в тени. Два тусклых фонаря уныло освещали подъезд, в окнах — ни огонька…
Попалась булочная. Купил свежего белого хлеба, сладких сухарей и пачку сахару. Можно возвращаться.
Нет, пожалуй, возвращаться рано. Загляну-ка в бар, не найду ли там Вора? Угощу рюмочкой и сам приятно обожгусь.
Вора в баре не оказалось. Я решил не мелочиться и купил бутылку прекрасного «бренди». Надолго хватит!
Теперь спешу домой, разглядываю улицу с удвоенным интересом. Все незнакомое, чужое, а ведь я, кажется, уже здесь бывал…
Опять зашевелилась тревога. Как я очутился в этом городе? Что потерял здесь? Что привело меня к господину Карлу?… Подсознание убаюкивало: не думай об этом, не надо… Но я не хотел неведения, не хотел нелепых догадок, я хотел объяснения…
Свернул в темный закоулок и уже не останавливался до самого дома.
Только через порог — телефонным звонком встречает Карл.
— Где черти носят? — зловеще спросил он.
— Покупал хлеб, — спокойно ответил я.
— Ладно. Хлеб так хлеб. О твоих прогулках потом потолкуем. А сейчас буду хвалить. За статью о моем фильме. Не удивляйся, компьютер съябедничал. Знаешь, что я думаю? Тебя нужно познакомить с актерами.
— О, буду благодарен.
— Возьмешь у Ри еще немного денег, на творческие взлеты не скуплюсь. И вот что. Немедленно займись моим выступлением. Завтра будет некогда.
— Хорошо, господин Карл.
Я выпил рюмочку «бренди» и засел за выступление. «Многоуважаемые дамы и господа! — с ходу начал я. — Не так часто случаются события столь величайшей важности, ради которого мы сегодня собрались…» Так и пошло — без сучка и задоринки. На едином дыхании закончил вступительное слово и перешел к заключительному. «Многоуважаемые дамы и господа! Не могу не поделиться чувствами, которые меня охватили, когда я слушал ваши искренние выступления, содержащие высокую оценку моих скромных трудов…»
