Дикий же заступил дорогу певице.
- Вера, не надо! Не надо никуда ездить! Тебе деньги нужны? Вот - меня батя проспонсировал! Сколько тебе надо? Я у него еще возьму!
- При чем тут деньги? Я не за деньгами!
- А за чем?
- Послушай, Дикий, чего ты лезешь? Вечно ты всюду лезешь! - видя, что сумку у Кольки не отнять, Настя напустилась на Дикого. - У нее беда, ты что, не видишь? Там человек умирает! Она еще успеет спасти!
- Какой еще человек?
- Не все ли тебе равно!
Но Дикий понял.
- Это - тот? С гитарой?
- Послушай, - певица вдруг взяла Дикого за плечи. - Я так больше не могу! Надо же что-то с собой делать... я не девочка... Это - лучшее, что у меня было, понимаешь?..
- Оставь наконец в покое свое прошлое! - закричал Дикий. - Хватит с ним разбираться! Перестань с ним воевать! Хватит с тебя! Чего ты боишься?
- Да она же любит его! Она из него человека сделает! - опять вмешалась Настя.
- Ты его видела, этого человека? - огрызнулся Дикий. - Это - все, финиш, отстой! Это - патефон! Его уже нет!
- Но она же может! Она захочет!
- Чего - захочет? Всю жизнь с ним няньчиться? С этим алкоголиком?
- Дурак! Она захочет - и он станет нормальным человеком! Ей же нужно только захотеть!
- В самом деле, Дикий, не лезь ты в эти разборки, - сказал Колька. Ну, что ты привязался?
- Я люблю ее, - очень просто ответил Дикий. - Я учиться пойду, профессию получу. Квартира у меня есть. Я все сделаю, как надо! Если она будет со мной!
- Какой же ты эгоист! - воскликнула Настя. - Нет, ты просто фантастический эгоист! А чего ей надо - ты подумал?! Может, ей надо спасти свою любовь, и тогда она будет счастлива?
- Молодец, девочка, - похвалил оказавшийся совсем рядом и незримый для молодежи Кадлиэль. Под мышкой у него была папка, в руке - перо.
- Она имеет право быть счастливой так, как ей хочется! - Настя загородила собой певицу. - Вот и пусть использует свое третье желание так, чтобы всем было хорошо - и ей, и Сергею!
- Прямо золото, а не девочка. Вот уж с кем не будет проблем, Кадлиэль открыл папку. - Итак, договор от пятого апреля...
- Наська права, не будь эгоистом, Дикий, - добавил Колька.
- Ну так как же? - Кадлиэль протянул папку, перо, и певица увидела их.
- Как, уже? - в голосе был испуг.
- Ну, сколько же можно? С первыми двумя желаниями ты так не мучалась. Соберись с духом...
- Но это же - последнее... Больше не будет...
- Ну, не будет, и что? Мир перевернется? - Кадлиэль уже начал злиться.
- Как вы все не понимаете? Я ведь потому была такая, такая... в любой ситуации знала, что у меня всегда есть про запас это третье желание.
- Понятно, - сказал Колька. - Очень удобно. А у меня вот так никогда не получалось. Единственный способ чего-то достичь - сжечь за собой все мосты.
- Вот ты и сжег! - бросила ему в лицо Настя. - С работы ушел, музыкантом заделался! Сегодня - густо, завтра - пусто! А ребенок каждый день кушать
хочет!
- Ты можешь скзать точно, чего ты боишься? - спросил Кадлиэль..
- Я уже не знаю, чего я боюсь... Я так старалась стать другой, но у меня ничего не получается... Я думала - вот придет озарение, и все станет замечательно! Целых полгода у меня был шанс...
- А ты в эти полгода была хоть несколько минут счастлива?
Певица улыбнулась.
- Да, наверно... под мостом...
- Ты еще будешь счастлива! - вмешалась Настя. - Пошли всех к черту и поезжай в Бердники! Ты же всю жизнь мечтала об этом! Там Сергей! ..
- Умница девочка... - прошептал Кадлиэль.
- Оставьте меня все в покое, - тихо сказала певица. - Хватит. Наигралась в молодость. Устала. Не могу больше. Я всю жизнь просто хотела петь... Просто - петь... Ни о чем не беспокоясь... Но сейчас я даже этого больше не хочу...
- Погоди, милая, не торопись, - Кадлиэль обнял ее за плечи. Распорядись своим третьим желанием разумно.
- Пусть все будет, как было...
- Ты с ума сошла! - вскрикнул Дикий, но, кажется, было уже поздно.
Лицо и фигура певицы поплыли, затуманились, проступили иные очертания Дикий увидел женщину преклонных лет с очень усталым лицом.
Кадлиэль уже стоял с папкой и пером наготове.
- Не смей!
Дикий выхватил у Кадлиэля папку, разорвал пополам, шваркнул оземь.
- Вера! Что же это такое! - Кадлиэь был возмущен беспредельно.
- А я?! А мои желания?! - закричала Настя. - Послушайте, дайте я еще с ней поговорю! Я что-нибудь придумаю! Я уговорю ее! Я, я!
Туман рассеялся, юная певица стояла, опустив руки.
И зазвучала музыка - может, Чайковский?
- Я понял, - сказал Кадлиэль. - Наконец я знаю, чего ты хочешь. Ты просто боишься сказать. У меня есть права, немалые права. Но есть и запреты. Мне нельзя выполнять желания, что не высказаны словами и не прояснились в мыслеобразе. Но я рискну. Я тоже устал. К тому же, я не вижу другого способа исполнить свое обещание.
- Но сколько же можно бояться? - спросил Дикий.
- Тут она права. ЭТОГО боятся все. Она хочет стать только голосом, только музыкой, и другой жизни ей больше не нужно. Я угадал?
- Да, - беззвучно сказала певица.
- Нет! - крикнул Дикий. - Да нет же! Так нельзя! Нет! Нет!
Порванная папка взлетела прямо в руки Кадлиэлю.
- Я угадал? - спросил Кадлиэль, протягивая раскрытую папку и перо. Когда человек устал спасать и больше не в состоянии любить, он должен набраться мужества и... и перейти в иное качество...
Музыка звучала все громче и торжественнее, сияние окружило певицу, чистый и светлый голос повел вокализ, и этот вокализ медленно поднимался к небу - и сверху были видны Колька, обнявший испуганную Настю, и Кадлиэль, опустивший голову, и Дикий с запрокинутым лицом...
