Он подкинул часы вверх, поймал, посмотрел на них, но настроение от этого не поправилось. Он всегда был угрюм, когда ему везло, а везло ему всегда. Диминг никогда не брался за дело, грозившее провалом.
«Наверное, в том все и дело, — подумал он, вытягиваясь на кровати и глядя в потолок. — Во мне столько идей, а используется лишь малая их часть».
Никогда прежде у него не возникало подобных мыслей.
«Я ломаю все правила — но с подстраховкой. А страхуюсь я тщательней, чем никакой-нибудь служащий, покупающий полис перед тем, как сесть в автобус. Я сижу под колпаком, как червяк под камнем; разумеется, я сам накрыл себя им и предпочитаю его колпаку общества или религии. Но все равно, небо закрыто. Размах мне нужен, вот что.
А может, — продолжал он размышлять, разглядывая часы, которые держал в руке, — может, нужная мне добыча стоит идей и ловкости, которые я в это вкладываю. Сколько уже лет я честно работаю за гроши и осторожно краду за… скажем, нечто большее, чем гроши.
И, раз уж пошел разговор, лучше загнать эту вещицу, пока эта память об астронавте не нашла себе фигового листка и полицейского со свистком».
Он поднялся, недовольно качая головой и желая, чтобы хоть раз, хотя бы один чертов раз, можно было провернуть дельце и получить с него столько, сколько он заслуживает.
Он протянул руку к двери, и та ответила ему стуком.
«Вот видишь, — все с тем же недовольством сказал сам себе Диминг, — видишь? Другой бы замер сейчас на месте, побледнел, кинул часы в регенератор и, вспотев, принялся бы метаться по комнате, как крыса в клетке. А я стою совершенно неподвижно, думаю в три раза быстрее, чем компьютер восьмого поколения, и проверяю все, включая то, что уже сделал на случай такой ситуации — усы снова под носом, глаза снова карие, рост уменьшился, стельки спрятаны в двухстороннем пиджаке, а тот в свою очередь укрыт за доской в шкафу».
— Кто там?
Голос сдержанный, пульс спокойный. Откуда же эта мрачность, парень? Что с тобой происходит, что ты так не терпишь самого себя и любую ситуацию, в которой оказываешься, только потому, что с самого начала знаешь, что справишься с ней в лучшем виде?
— Можно с вами поговорить, мистер Диминг?
Этого голоса он не знал; может оказаться и хорошо, и плохо — посмотрим. Если хорошо, то о чем беспокоиться? И о чем беспокоиться, если плохо?
Сунув часы в боковой карман, он открыл дверь.
— Надеюсь, что не помешал, — сказал полный мужчина, стоявший на пороге.
— Входите. — Диминг оставил дверь открытой и повернулся к гостю спиной. — Прошу садиться. — Он засмеялся неуверенным смехом второго заместителя. — Надеюсь, вы что-то продаете. Я ничего не покупаю, но всегда приятно побеседовать.
Дверь закрылась, а полный тип не сел и не рассмеялся. Димингу не нравилась эта тишина, и потому он повернулся, чего явно ждал посетитель.
— У вас есть возможность поговорить с Ричардом Е. Рокхардом, — тихо сказал он.
— Отлично, — ответил Диминг. — А кто такой этот Ричард Е. Рокхард?
— Вы не слышали… гм, впрочем, ничего удивительного. Об акулах бизнеса знают все, но о том, у кого они служат посыльными, известно не больше, чем о каком-нибудь младшем референте, мистер Диминг… Вы слышали о «Торговой фирме Антарес»? О «Лунных и Внешних Линиях»? Или о «Галактических Рудниках»?
— Так значит, этот Рокхард…
— Не только, мистер Диминг. Не только.
Джимми-Молния вытаращил бы глаза и тихонько свистнул, а Диминг сложил ладони и прошептал:
— О, мой Бог…
— Ну как? — спросил мужчина, немного подождав продолжения, которого так и не последовало. — Вы пойдете к нему?
— Вы хотите сказать… к Рокхарду? Хотите сказать… я? И сейчас?
— Да, я хочу сказать именно это.
— Но почему он… что… почему именно я? — спросил Диминг — скромно, как и пристало второсортной канцелярской крысе.
— Ему нужна ваша помощь.
— О, мой Бог… Трудно поверить, что я могу такому человеку… А может, вы скажете, в чем дело?
— Нет, — ответил пришелец.
— Нет?
— Нет, за исключением того, что это срочно, важно и принесет вам больше, чем вы получили за всю жизнь.
— О, мой Бог! — еще раз повторил Диминг. — Ну тогда лучше поищите какого-нибудь Ангела. Они помогают людям, а я не могу…
— Вы можете то, что не под силу Ангелу, мистер Диминг.
Диминг засмеялся, показывая, что знает о месте в этом мире маленьких людей.
— Мистер Рокхард считает, что вы сможете, мистер Диминг. Мистер Рокхард ЗНАЕТ, что вы сможете…
— Он знает… обо мне?
— Все, — не колеблясь ответил толстяк,
Диминг почувствовал мгновенное сожаление, что не решился уничтожить часы. Они показались ему сейчас такими большими и горячими, как миска супа, засунутая в карман.
— И все же лучше обратиться к какому-нибудь Ангелу, снова предложил он.
Гость взглянул на дверь и подошел поближе.
— Уверяю вас, мистер Диминг, — тихо произнес он, — что в данном случае мистер Рокхард не может и не хочет этого делать.
— Похоже, этого дела лучше не касаться, — натянуто заметил Диминг.
Мужчина пожал плечами.
— Ну, хорошо. Нет так нет. — И он направился к двери.
Не удержавшись, Диминг быстро спросил:
— А что будет, если я откажусь?
Толстяк даже не повернулся, чтобы ему ответить.
— Вы пообещаете мне, что забудете об этом разговоре, сказал он через плечо, — особенно, если вас спросит кто-нибудь из парней в белом.
— И это все?
На невозмутимом лице впервые появилась тень улыбки.
— И до конца своих дней будете гадать, что же вы потеряли.
Диминг облизнул губы.
— Скажите еще одно: если я пойду к вашему Рокхарду, поговорю с ним и все-таки захочу отказаться?
— Разумеется, вы сможете это сделать — если захотите.
— Тогда идем, — решился Диминг.
Они уже летели над городом в роскошном вертолете, когда ему пришло в голову, что слова «если хотите», произнесенные так, как это сделал толстяк, могут иметь множество значений. Диминг повернулся, чтобы спросить об этом, но лицо мужчины самим своим спокойствием выражало одно: этот человек свое задание выполнил и больше не добавит ни единого слова.
У Ричарда Е. Рокхарда были серо-голубые волосы и голубые, холодные как лед глаза, а слова его били в человека, как лезвие топора — точно и не обращая внимания на осколки. Диминг не сомневался, что этот человек — действительно «Галактические Рудники» и все прочее. Не сомневался он и в том, что Рокхард нуждается в помощи. Лицо его покрылось морщинами, а пурпурные капилляры в белках глаз из-за недостатка сна налились кровью. Этот человек говорил правду, потому что времени для лжи не было.
