Он вздохнул и, покончив с лепешкой, подошел к шару. Огромный цветок по-прежнему пламенел яркими красками и, кроме нескольких застывших дорожек сока, ничто не напоминало о вчерашнем нападении. Конан подумал, что когти и зубы серых тварей не успели глубоко проникнуть в плоть цветка и повредить его; погладив плотную кожистую оболочку, он повернулся к Рине.
- Клянусь Кромом! Этот парень вовремя решил подышать!
Рина, возившаяся с мешком, подняла на него удивленный взгляд.
- О ком ты говоришь, Конан?
Киммериец топнул ногой об пол.
- О нем, конечно! Вчера, когда эти серые ублюдки терзали шар, он пробудился и решил нам помочь. А может, просто глубоко вздохнул спросонья... Вздохнул, понимаешь? И порыв ветра затащил цветок в пещеру.
- Он не только вздохнул, - возразила девушка. - В стене не было никакого отверстия, никакой пещеры... Не было, и вдруг появилась! Я сама видела! И мой сон...
- Ладно, - прервал ее Конан, - волей Митры или по милости Первосотворенного, но мы спаслись! Не будем же спорить, кто из них нам больше помог. Забирайся в корзину!
Он передал девушке оружие и поклажу, снова привязав мешки к толстым нижним стеблям, затем потянул шар к выходному отверстию. Несмотря на груз, цветок казался легким, точно пушинка; Конан протолкнул его наружу и быстро протиснулся меж переплетающихся стеблей. Он хотел было оттолкнуться от скалы, но вход в пещеру вдруг с резким звуком захлопнулся, и поток теплого воздуха отбросил сферу к середине провала. Одновременно с этим исчезло и яркое сияние, исходившее раньше из отверстия.
Устроившись на мешке, Конан озабоченно посмотрел вверх, потом перевел взгляд на Рину. Лицо девушки хранило выражение безмятежного спокойствия.
- Ну, что говорит твой вещий дар? Эти серые твари не вернутся?
- Нет, милый. Мы спокойно опустимся на самое дно, а там... - Она замолчала.
- А там? - спросил Конан.
Рина таинственно улыбнулась.
- Там случится то, что должно случиться.
Киммериец кивнул, сообразив, что более точных предсказаний ждать нечего. Ему почудилось, что Рина что-то скрывает, но вряд ли настояния и просьбы могли заставить ее разговориться. Что ж, ждать ему оставалось не так долго! Шар опускался вниз, туман, затягивавший дно пропасти, постепенно редел, и доносившееся оттуда погромыхивание становилось все громче и громче. Он перевел глаза на белую стену.
Вид скалы изменился; теперь она спадала в бездну мощными вертикальными складками, округлыми и выпуклыми, словно мышцы гигантского бедра. Где-то далеко внизу Конан различил чудовищных размеров выступ, подобно шару выпирающий из поверхности белой стены; он был так огромен, что даже вулкан Учителя не мог соперничать с ним.
- Колено... - В ошеломлении пробормотал киммериец, чувствуя себя крохотной мошкой, порхающей у тела исполина.
- Храм стоит у коленей Первосотворенных, - эхом отозвалась Рина. Так сказал наставник.
Они продолжали спускаться, прислушиваясь к доносившимся снизу громовым раскатам. Мгла, скрывавшая дно пропасти, совсем разошлась, открыв взгляду багровый поток, струившийся меж каменных берегов. От него веяло палящим жаром, и вскоре Конан понял, что видит реку раскаленной лавы. По обе ее стороны высились темные скалы, валуны и гигантские каменные плиты, стоявшие торчком; то и дело какая-нибудь из них с громким всплеском рушилась в поток, стремительно уносивший ее в черное отверстие рядом с беломраморным коленом исполина. Эти каменные плоты, кружившиеся на раскаленной поверхности, сталкивались и раскалывались на части, производя тот самый грохот и шум, что долетал до путников.
- Погляди! - Конан вытянул руку вниз, показывая на чудовищный округлый выступ. - Видишь? Его ноги уходят в землю, еще глубже... Хотел бы я знать, на что опираются ступни этого парня!
- Храм стоит у коленей Первосотворенных, - повторила Рина. Благодари Митру, что мы добрались хотя бы до них.
- Но пока я не вижу никакого святилища, а оно должно быть огромным! киммериец, осматривая простиравшуюся внизу каменистую равнину, завертел головой. - И этот огненный поток... На каком берегу нам лучше приземлиться? Если мы ошибемся, то перебраться потом через реку лавы будет нелегко!
- Мы коснемся земли там, где нужно, - с уверенностью заявила Рина. А если ты хочешь увидеть храм... Вот, смотри! - Она внезапно вытянула руку, и Конан, обратив туда взгляд, прижмурил веки. На горизонте, в стороне от огненной реки, разгоралось ослепительное пламя. Он видел только его и ничего больше - ни беломраморных стен, ни колонн в тысячи локтей высоты, ни свода, подобного куполу небес; одно лишь сверкающее радужное зарево, струившееся и колыхавшееся, словно северное сияние. Но было оно в десятки раз ярче.
Киммериец судорожно вздохнул. Все правильно; разумеется, световая завеса скрывает храм, посвященный солнечному богу! Или то горит неугасимым огнем его священный алтарь? Что ж, скоро он все узнает...
Легкий ветер относил цветок в сторону от лавовой реки, от опаляющего жара расплавленного камня, от духоты сернистых испарений. Земля приближалась; огромный карминово-красный шар с каймой треугольных алых лепестков парил над ней подобно восходящему солнцу. Огненный поток остался где-то за спинами путников, справа исполинским белым утесом высилась застывшая в каменном сне фигура Первосотворенного, необозримая и величественная, как самый большой из горных пиков верхнего мира; впереди сиял храм. Взгляд Конана обратился налево. Там бескрайнее пространство уходило в пепельную мутноватую мглу, при виде которой киммерийца пробрала холодная дрожь; каким-то шестым чувством он понял, что разглядывает нечто недоступное для смертных - во всяком случае, до тех пор, пока они живы. Серые Равнины, царство мертвых! Может быть, не сами Равнины, но их преддверие... Содрогнувшись, он отвернулся и больше не смотрел в ту сторону.
Цветок коснулся земли, и Рина, проскользнув меж стеблями, сошла на каменистое поле, засыпанное щебнем и остроконечными обломками. Конан освободил груз, потом вылез сам, торопливо пристегивая портупею с мечами. Арбалет он бросил - стрел не осталось ни одной. Вероятно, не стоило искать на этой равнине трупы серых чудищ, чтобы извлечь из них стрелы и метательные диски, ибо убитые твари, скорее всего, свалились прямиком в лавовый поток. Теперь у путников оставались только два меча, дротик, кинжал Рины да засапожный нож Конана.
Взвалив на плечи отощавшие мешки, они в молчании направились к сияющему мареву, что искрилось и трепетало на горизонте. Почва была по-прежнему сухой и скудной, и киммериец, ковырнув ее носком сапога, заметил:
- Земля словно в проклятом Ариме... Плохое место!
