Думаю, самый уродливый вид свиньи, ведомый человеческой расе, это вьетнамские чёрные свиньи; два здоровенных экземпляра топтались где-то неподалёку. Однако трёхмерный пласт четырёхмерного бекона оставил в. ч. с. далеко за стартовой чертой. Сегодня это было пузырящееся скопление сальных серых щетинистых мешков. В этой массе проглядывало что-то похожее на фасеточный глаз огромной мухи, пучившееся на нас. «Хрю».
– В этом зоопарке есть хоть что-нибудь красивое? – воззвала миссис Т-С.
– Ну конечно, э-э-э-э… там вот у нас то, что мы называем гиперпавлином. Пойдёмте взглянем, если его видно, э-эээ…
Риггерс дипломатично увлёк её от гиперхрю.
– Ой, доктор, – упёрлась Соня, – но если у вас четверосвиньи параллельны трисвиньям, то почему четверолюди не могут быть параллельны трилюдям?
– Потому что эти названия – просто аналогии. Мы пока мало что знаем. Нам нужны средства, чтобы четвермирнуть человека, который мог бы попасть туда и взглянуть. Если это возможно. Очень многое возможно при достаточном финансировании. И тогда – только вообразите эти возможности! Когда расщепили первый атом, люди думали, что это не может иметь никакого практического применения. И как же неправы они были! Чёрт возьми! – простите мой французский, миссис Таркингтон-Стивенс… – у нас уже есть ядро четырёхмерного зоопарка! Может быть, в Четверомирье легче перемещаться с планеты на планету. Может, четвероличность в четвероракете может быстрее и проще достичь Марса и Юпитера, если они там имеются. Потом вы отключаете гиперполе, снова становитесь трёхмерной и приземляетесь. Да что там Юпитер – мы можем достичь звёзд! Всё зависит от топологии четверопространства, извините за технические термины, – проще говоря, от того, как они связаны. О да, – почти пропел он, – когда-нибудь я увижу гипернавтов… Гиперастронавтов!..
– Ах! – сказала миссис Т-С. – Ах!
– При достаточном финансировании.
Гиперпавлин выглядел трепещущей, расплывающейся и исчезающей мандалой оттенков синего. Кобальт, ультрамарин, яйцо малиновки, электрик. Просверки лилового, почти ультрафиолетового. «Глаза» – зелёные. Легко представить, как такое, замеченное в небе, мгновенно принималось за НЛО.
Я так никогда и не узнал, относился ли возглас миссис Т-С к видимому сегменту четвероптицы или к перспективе увидеть, как гиперастронавты ступают на поверхность больших лун Юпитера. В этот самый момент Соня пронзительно завизжала.
Пистолет оказался в моей руке мгновением позже, хотя предохранитель я ещё не спустил.
Соня оглядывалась на вольеру четырёхсвиньи. Что-то огромное парило над верхним краем решетки, что-то похожее на парящего мохнатого осьминога с короткими толстыми щупальцами. Или что-то похожее на волосатую руку. Она давила на верхние прутья, выгибая их наружу и проделывая широкую дыру.
Вторая чудовищная гиперрука – или её часть – плыла к нам.
– Что-то сбежало! – взвизгнула миссис Т-С. – Стреляйте в это! Защищайте меня!
– У меня нет четверопуль, – ответил я.
– Мне наплевать, чего у вас нет! Почему вы не зарядили свой пистолет как надо?! Вам же не надо стрелять в каждый палец! – Значит, она тоже видела это так.
– Надо просто бежать! – вопила Соня. В полном соответствии со своими словами она бросилась к дальнему выходу. – Давай, Адель! – кричала она.
Конечно, ничто не сбежало; хотя четверосвинья могла, и очень скоро. Именно потому, что что-то скорее появилось – открывающее наши клетки.
– Благопристойность – это лучшее, что… – начал Риггерс. Но тут же подхватил под руку миссис Т-С и потащил её прочь так быстро, как мог. Я трусил сбоку, не спуская глаз с гиперруки позади нас; казалось, она уменьшается, хвала господу.
Мы, разумеется, добрались до выхода и выскочили в обычную часть зоопарка. Вольеры поскромнее, клетки, рестораны, киоски с попкорном, городской пейзаж с офисными зданиями, справа университетский холм. Стайки школьников-экскурсантов, а через минуту и мы сами уставились на нечто, всплывающее над городом.
Как описать его? Никак. Аналогий нет.
Думаю, в Четверомирье на самом деле вырос разум, но в совершенно ином классе существ, похожих скорее на шагающих волосатых спрутов, с беспрерывно ветвящимися щупальцами и сгустками чего-то, похожего на лягушачью икру. А ведь это снова была только ЧАСТЬ.
Даже важнее: четырёхмерный мир чёрт знает во сколько раз больше трёхмерного. Он свёрнут в громадную скрутку, и если бы её удалось как-то раскатать вдоль нашего мира, что невозможно, он занял бы куда более обширное пространство. Масштабы несопоставимы, просто несопоставимы.
Так что большие парни из Четверомирья заметно крупнее любого человеческого существа. Или носорога. Или кита.
У Риггерса, и я это понял, в зоопарке были не гипертигры и не гиперсвиньи. Отловленные существа были частями, или, точнее, четырёхмерными землеройками, сонями или милыми крошками колибри. Миниатюрами природы. Не опаснее клопов.
В сравнении с повелителями Четверомира мы, трилюди, ведём очень поверхностную жизнь. Четырёхмерному глазу мы кажемся плоскими, толщиной в бумажный лист. Более того, мы ещё просто крохотные. Нас было легко проглядеть. Пока мы не создали гиперполе, на которое Четверосущества могли по крайней мере наступить. Пока мы не совершили четырёхмерное вторжение, выпятившееся, как загнивший палец.
Вскоре мир начал рваться. Город заскрежетал, будто клейкая лента, которую срывают с пакета. Не хочу сказать, что всё изогнулось в воздухе, или здания перевернулись, или… Всё оставалось как обычно. И в то же время оно… рассталось с остальным Трёхмерьем, двинулось и поплыло куда-то…
Эти дни внутри города были никакими. За его пределами тоже. Совершенно никакими.
В бессолнечном, хотя и ясном небе парят гигантские штуки, вроде облаков лягушачьей икры, которые, кажется, наблюдают за нами.
Электричества нет, и нам нельзя играть в наши гиперигры, и обеспечение продовольствием скоро станет жестокой проблемой. Пока мы ещё кормим нормальных зверей, но скоро придётся начать их убивать и есть, всех, пусть даже среди них последние выжившие носороги. Это нарастит наши запасы еды на целые сутки. Все на большое зоо-барбекю! Гиппобургер. Филе филина. Кебаб из какаду. Кровь в вёдра, на кровяную колбаску.
Хотя проблем у нас не так много, четырёхмерная шпана играет в игры с нашим Трёхмирьем, вытягивая его так, что тридцатиметровая прогулка занимает целый час, водружая препятствия на нашем пути, бесследно вынимая целые куски пейзажа и множество людей, а затем возвращая их в другие места Трёхмирья; иногда в зеркальном отражении грузовик внезапно получал левый руль, а родинка с вашей правой щеки вдруг перекочёвывала на левую. Оставалось смотреть, что получается. Как это отразится на нас. Как легонько разворошат муравейник.
