— Невротичка.
— Я по крайней мере этого не скрываю.
— На что ты намекаешь?
Они продолжали ругаться, и Джефф не все понимал из их разговора. Потом они успокоились, хотя каждый остался при своем. Они говорили и о других вещах, но все время возвращались к предмету своего спора. Джефф начал складывать одно с другим и понимать, о чем они спорят, не давая ему спать. Или ему казалось, что он понимает. Его пятилетний разум просто не в силах был охватить некоторые их фразы.
Сначала смысл едва просачивался, потом забил струйкой, а потом плотина прорвалась, и в брешь хлынул ревущий поток.
Он — Джефф Второй, а был еще Джефф Первый.
Джефф Первый был их ребенок, и родился он в день, который Джефф Второй считал своим днем рождения.
Джефф Первый умер, когда ему было два месяца.
Никто из родителей так и не сказал, кто или что послужило причиной смерти ребенка. У Джеффа Второго, когда он вслушивался в слова и интонации, сложилось впечатление, что в этом была повинна мать. Произошел какой-то несчастный случай, ребенок получил мозговую травму и через несколько минут умер.
Матери было тогда сорок пять сублет. Родители долго тянули с ребенком, слишком увлеченные своей работой и светской жизнью. Так сказала мать, и голос у нее при этом был очень злой. Потом, поскольку она стала слишком стара для деторождения, а ее замороженные яйцеклетки погибли при пожаре, они решили, что это их последний шанс. И Джефф Первый, здоровый малыш, явился на свет путем кесарева сечения. Ему суждено было стать первым и последним ребенком доктора Кэрда и доктора Сервантес. Хотя парам с таким профессиональным уровнем и такими отличными генами, как у них, разрешалось иметь двух детей, мать не получила бы больше разрешения из-за возраста. Ей и на этот раз дали согласие только потому, что оба доктора использовали свои связи в высших кругах. Лицензию на второго ребенка ей никогда бы не выдали.
Джефферсон Кэрд, видевший себя и Бейкера Но Уили на экране своего сознания, понимал все. В пять лет он, конечно, не имел никакого понятия об этой процедуре. Не знал он тогда и об иммерах. Теперь-то он понимал, почему его мать не могла сказать властям, что, хотя официально ей сорок пять, ее физиологический возраст всего тридцать два года.
Она стала иммером в семнадцать лет, и тогда же ей ввели ФЗС.
Итак, ребенок, Джефф Первый, умер. Каменировав его тельце, родители сначала собрались вызвать «скорую» и органиков, хотя и знали, что помочь ему уже нельзя. Потом у доктора Кэрда возникла одна мысль. Ведь они с женой очень хотели иметь ребенка — так им, по крайней мере, тогда казалось.
Отец раскаменил ребенка и взял у него кусочек кожи, который потом каменировал. О смерти сообщать не стали. С помощью тайной иммерской организации Кэрд и Сервантес поместили окаменелое тельце Джеффа Первого в нью-джерсийское хранилище. Чтобы осуществить это, иммеры ввели ложную информацию в банки данных.
Джефф Первый, именуемый теперь Бейкер Но Уили, занял место в тихих недвижных рядах хранилища близ Хобокена.
Его клон был выращен в лаборатории доктора Кэрда, но только сам доктор знал, что это клон. Он подготовил фальшивую документацию о мнимом эксперименте, его результатах и о последующем уничтожении искусственного тела. Джеффа Второго тайно перевезли домой, и он занял место Джеффа Первого. Отец произвел операцию, сделав ему искусственный пупок. Малочисленные друзья, видевшие первого ребенка, не заметили легкой разницы в возрасте.
— Господи, и что меня толкнуло сказать ему, чтобы он назвал своего воображаемого дружка Бейкер Но Уили! — рыдала мать. — Ну зачем я это сделала? Он попросил меня придумать имя, и оно вылетело. Я в тот же миг поняла, что допустила ошибку. Теперь, когда он произносит это имя и даже когда не произносит, я думаю о нашем малыше, который лежит там…
— У нас есть Джефф.
— Знаю, знаю. Я люблю его. Но клон — не то же самое, что донор. У них разный опыт. Клон никогда не будет точно таким же, хотя и сделан по тому же генетическому чертежу. Это отдельный, другой человек.
— Мы оба это знаем. Незачем сызнова повторять.
— Повторять! — вскричала она. — Но это же жизнь, это реальность. Это причиняет боль.
— Твое состояние не внушает мне доверия.
— Ты хочешь сказать, мне надо полечиться? Прыснут на меня чуточку ТП, и все выйдет наружу. Сам знаешь.
— Возможно, мы совершили ошибку, — сказал доктор Кэрд.
— Нет! Нет! Я люблю Джеффа, и ты тоже. Но…
— Эй, Джефф! — сказал Бейкер Но Уили.
— Чего? — Джефф оцепенел, не в силах двинуться — мысли еле ползли, как лава с пологого склона, но очень, очень холодная лава.
Бейкер встал перед ним, мрачный, но такой сильный и смелый. Джеффу хотелось кричать и плакать, но он не мог. А Бейкер, похоже, совсем не страдал.
— Нам остается только одно, — сказал он.
— Что?
— Давай поиграем, как будто это я — настоящий, а ты — это я.
Свет на экране начал меркнуть. В миг перед тем, как тьма совсем вытеснила свет, Джефф увидел, как Джефф Первый и Бейкер Но Уили обнялись и слились воедино. Как будто Бейкер был Т-клеткой и поглотил Джеффа Первого, став и тем и другим.
С последним проблеском света Джефф подумал: значит, я лгал, когда мой детский психик применял ко мне ТП. Я так ничего и не рассказал ему об этом. Или это было так глубоко похоронено во мне, что даже ТП не смог откопать.
— Это пятилетний мальчик в теле взрослого мужчины, — сказала Сник.
Она видела Джефферсона Кэрда на экране. Он играл с большим игрушечным мишкой, разговаривал с ним, а порой обращался к кому-то невидимому. Дети в огромной игровой комнате привыкли к нему и иногда принимали его в свои игры. Но все-таки они не знали, как с ним обращаться, и вряд ли могли это преодолеть. Хотя им сказали, что он не умственно отсталый, они продолжали видеть в нем чужака. Детям велели не дразнить его, но некоторые не могли удержаться. И за Джеффом нужен был глаз да глаз. Пятилетний мальчик с силой и массой взрослого может быть опасен для малых детей.
— Придется отказаться от этого необычного эксперимента, — сказал психик.
— Но нельзя же его изолировать, — возразила Сник. — Иначе он не будет нормально развиваться. Что вы намерены с ним делать?
— Не знаю пока. Случай уникальный. Такого еще никогда не бывало.
— Но не собираетесь же вы его каменировать? И отправить в хранилище до разработки подходящих методов лечения? Если такие вообще будут разработаны.
— Нет. Уж слишком интересную задачу он собой представляет. Со временем мы сами разработаем такие методы. Я и мои коллеги не хотели бы лишиться возможности работать с ним.