— Всяких я видел… Потом, бывает, начинают права качать: “Ты мой коньяк лакал, когда он у меня был? Лакал! Так гони сегодня на поллитра!”
— Оставь, — брезгливо поморщился Георгий. — Я такие шутки с детства не люблю. За глупые шутки меня отец в детстве изрядно бил. А тебя, видать, жалели.
Микола смущенно отвел глаза в сторону. А потом совсем неожиданно брякнул строку из своего стихотворения:
— “Желтое тело осени уж в могилу просится…”
— Сейчас весна, — напомнил Георгий. — При чем осень? — И пытливо посмотрел на Миколу.
— Потому и говорю. В огороде бузина, а в Киеве дядька.
Оба они сдержанно, словно поняв друг друга, рассмеялись.
— А что ты на работе делаешь? — спросил Микола, лишь бы перевести разговор на другое. — Над чем экспериментируешь? Надеюсь, не бомбу сверхновую выдумываешь? Ты ведь — физик?
— Физик. Но никаких бомб. Как говорится, я целиком и полностью на службе земного прогресса. По крайней мере так нам кажется.
— Кому это вам?
— Как это кому? Коллегам моим по институту, другим физикам. Моя тема… Но нет, убежден, что все это очень необычно и непонятно для тебя…
— А ты популярно… Я давно уже с дерева слез, может, как-нибудь дошуруплю?
— Речь идет об усовершенствовании систем квазирезистивного метаморфозования с четко обозначенным и управляемым пространственным перемещением рабочего агента… Извини, но если сказать иначе, то все равно понятнее не станет, и ты можешь подумать, что я сказочки рассказываю… Вот, скажем, если бы лет двести назад кто-то начал пояснения давать про телепередачи или о том, как можно деньги пересылать телеграфом… Понимаешь? Это сейчас в этом для нас ничего непонятного и загадочного нет…
— Ну ты даешь, Жора! Или совсем за придурка меня принимаешь? — выпитое прибавило в его поведении самоуверенности и развязности. — Квази-рези-мези, и проще, хоть убей, как дикарю из племени мумбу-лумбу растолковать, видите ли, невозможно… Если я такой дурной, можешь еще стаканчик налить своего нектара, что еще дурню остается делать…
— Напрасно обижаешься, — сказал Георгий и взглянул на часы, затем посмотрел на окрашенные лучами солнца в розовый цвет белые облака. — Если хочешь, я могу постараться объяснить все очень просто… Представь себе пылесос. Каким он должен быть? Ну, понятно, мощным. Правда? Но представь также, что он такой мощный, что всасывает новехонький ковер целыми кусками. А тебе нужно лишь почистить ковер… Понимаешь, он должен собирать пыль, мусор, а не выдергивать живую материю… И наоборот, если он окажется маломощным, то вся пыль останется на месте… Кому нужен такой пылесос? Один шум от его работы. Но про пылесос я тебе сказал так, для примера, потому что можно провести определенные аналогии… Представь себе такой своеобразный пылесос истории, который четко разделяет, безотказно упаковывает…
— Что? Пыль истории? Ну ты даешь, Жора! Пылесосных дел мастер. Ну и молодец! Ты пивка не хочешь? Пивко с “Наполеоном” — это тебе не просто так, это, можно сказать, проведя определенную аналогию, писсуар истории… Ха-ха-ха… Хи-хи-хи…
— Мне надо поторапливаться, — вдруг произнес Георгий. — Извини. Засиделся я с тобой. Спасибо за компанию. Рад был познакомиться. Хочу сделать тебе подарок, вернее, оставить на память о нашем сегодняшнем весеннем вечере вот этот, извини, складной стаканчик. Прекрасная работа, правда? И удобная штука. Их изготавливают на нашем опытном производстве. Поэтому бери смело, без церемоний. Надеюсь, наша продукция тебе понравится, и ты ее должным образом оценишь. Держи рычаг, — Георгий протянул руку на прощанье, встал.
— Счастливо. Чувствую, что у тебя сегодня все же какой-то праздник… Может, с женой развелся? И захотел тихонько, но с шиком, отметить…
— Нет, нет… Извини, уже поздний час… Мы прекрасно с тобой провели время. — Не так ли?
— Ты что, “Наполеон” свой оставляешь?
— Конечно… Угости жену… Или сам здесь допьешь… Что мне с ним делать?
Георгий оседлал свою никелированную “Верховину”, оттолкнулся ногами, она забурчала, чихнула, повезла своего хозяина по вечерней аллее к магистрали, где сновали легковушки и автобусы.
Микола оглянулся вокруг. За соседними столиками до удивления мало людей. И никто не обращал внимания на необычную бутылку коньяка на его столе. Милиции тоже не видно. Микола плеснул себе еще немного. Выпил. Потом запихнул нестандартную толстушку в свой старенький, потертый дипломат, достал сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся дымом.
Вечерело, сумерки сгущались.
“Каких только чудаков на свете не встретишь. А решишься написать о нем, об этом сегодняшнем вечере, о дармовом “Наполеоне”… Разве кто поверит? Пылесос истории, видите ли!”
Микола нажал ладонью на стаканчик, тот послушно сложил свои колечки-ободки друг в друга и улегся на блестящее металлическое донышко. Рассмотрел стаканчик, повертел его в руках.
— Ручная работа, — сказал тихо и положил стаканчик в карман.
Лариса долго не открывала, и он, слегка пошатываясь, позвонил еще раз. Наконец щелкнул замок. Микола нетерпеливо переступил порог. Перед ним стояла Лариса, совершенно голая, лишь на голове возвышался тюрбан из большого махрового полотенца.
— Ты прости, что долго не открывала… я в ванной была. Голову помыла… Ты что, пьяный? Ты опять пьяный, зараза?!
Никогда это слово “зараза” не звучало в устах Ларисы так для Миколы обидно, как сейчас.
— Чего это ты голой шастаешь? Отец где? Постыдилась бы хоть его.
— Батя лежит и не встает. Можешь успокоиться. Вот! Зараза пьяная! Дома денег нет, а он… Когда, наконец, твоя книжка выйдет, пи-исатель? Ты со мной хотя бы как с машинисткой рассчитался. Я тебе все дважды перепечатывала.
Микола поморщился, икнул, достал из дипломата бутылку с недопитым “Наполеоном”, Лариса напряженно и испуганно замерла, внимательно приглядываясь. Она-то хорошо знала — Микола никогда не приносил домой недопитую бутылку, если не он покупал.
— Ты что, большие деньги получил? — спросила почти доброжелательно.
— Даже не знаю, как тебе сказать… — уклончиво начал Микола, неторопливо разуваясь. Медленно сбросил один ботинок, затем другой. Хлопнул Ларису по голой спине. — Накинь хотя бы халат…
— Юрко заснул, а в доме жарко… На улице уже весна, а батареи все еще горячие… Я просто задыхаюсь. Холодный душ приняла, малость полегче стало… Зачем ты пил, зараза? За эти деньги можно было сыну пальто купить… — но в голосе уже слышалось лишь любопытство.
Микола с важным видом, почувствовав себя в центре внимания, гордо прошествовал на кухню. Поставил бутылку на стол. Достал из кармана складной стаканчик, лихо подкинул его, держа за донышко, и тот послушно принял форму блестящей, готовой служить по назначению посудины.
