Я никогда не видел, чтобы машина маневрировала так быстро, как эта черная пуля. Водитель промчался всего милю или две по Аризоне, потом замедлил ход настолько, чтобы развернуться и рванул к нам. Он остановился и вылез из машины. Гонка эта была трудной и для него. Его холодная самоуверенность, которую я видел тогда в Сан-Бернардино, исчезла. Он выиграл, но с трудом. Если бы Билл не потерял шину, могло бы быть иначе, и незнакомец понимал это.
Он с уважением посмотрел вниз на серую гладь Колорадо. Он был ближе всех от того места. Большая часть присутствовавших полезли вниз по обрыву, некоторые уже плыли к тому месту, где затонул фургон Билла. Я знал, что они ничего не найдут. Знал и неизвестный, стоящий рядом. Я отступил от него на два шага.
Дьявол остановился и вылез из машины, которой управляли души, зашедшие слишком далеко. Он посмотрел на реку, где погиб Билл Свитч и сказал:
— Ты чуть не победил. Я сожалею о том, что случилось с тобой.
— Скажите, — спросил я нерешительно, — а если бы шина осталась цела, он мог бы вас победить?
Неизвестный задумался.
— Честно сказать, не знаю. — Он улыбнулся. — Но вы ведь все равно мне не поверите, не так ли?
Теперь я заметил, что глаза его были желтыми, и не из-за контактных линз. Странно, что я не заметил этого раньше. Или не захотел?
Я не особый храбрец, но перед лицом смерти я решился и сказал:
— Я думаю, по сути дела он победил.
Его ужасные глаза сверкнули, но достаточно, чтобы я вздрогнул. Но не я держал пари с этим банзай-гонщиком, и он знал это.
«Банзай-гонщик, ты погубил свою душу.
Теперь дьявол заберет тебя
На свои горящие дороги,
Где машины из огня, а не из металла,
И песенка спета.»
— Может быть. Он был лучшим из тех, с кем я состязался. Он был лучше своей машины, что нечасто бывает у людей. Очень нечасто. Но он потерял все. — Он повернулся к машине.
Я слышал, как он бормочет себе под нос: «Может быть, кое-что из проигранного можно спасти. Поглядим.»
Больше я никогда не видел ту черную машину и ее водителя и, надеюсь, никогда не увижу. Я больше никогда по ночам или рано утром не хожу поглядеть на банзай-гонщиков. Я прилип к своему письменному столу и своим бумажкам.
Да, я никогда не превышаю скорость, чтобы никто не вызвал меня на состязание.
Знает Дьявол, чем поживиться,
Дал он Малютке фуражку и форму
И сделал его своим шофером.
Так что, когда хочешь сесть в машину,
лучше прислушайся к звону:
Может быть, шофер дьявола
Малютка Увезет тебя В Ад…
Что натворил Ву-Линг
Перевод С. Луговского
Наше жилище сделано в западном вкусе. Площадка второго этажа выше полов. Мой тесть, некто Левис Оксли, был владельцем ранчо в Западном Техасе и стены наши хранят напоминания о его работе той поры: клейма, колючая проволока и инструменты со странными названиями и еще более странным назначением.
Но площадка второго этажа — всего лишь площадка второго этажа. Что делать с очередной историей, где искать место новой вещи, если кладовая и так переполнена? И как найти место для все новых и новых вещей?
Однажды, осматривая еще незаполненное пространство, я заметил жене Джоанне, что мы, может быть, могли бы приобрести чучело медведя и поставить его здесь.
— А почему не дракона? — спросила она.
— Не говори глупостей, — сказал я, — на Старом Западе не было драконов.
— Откуда ты знаешь? — выпалила она.
Людям интересны корни легенд…
* * *
Хант и Маклиш работали на Батерфильдской линии один шесть, другой — семь лет. Они дрались с индейцами, видели бури, проносившиеся со Скалистых гор, видели здоровенных гремучих змей. Все это им было известно, и они знали, что с этим делать. Но драконов они еще не видывали. Поэтому нельзя строго судить их, если они слегка струсили, когда дракон напал на почтовую карету.
— Говорю же вам, — объяснял Хант линейному агенту в Чейенне, — это была самая здоровенная, уродливая и жуткая птица, которую можно себе представить, мистер Фразер. — Он обернулся на кучера ища поддержки.
— Точно так.
Маклиш был человеком немногословным, рот его больше был занят табаком. Это был человек крепкой закваски, но инцидент прибавил седины в его роскошную бороду, серебристую, как старая форма Конфедератов.
— Оно напало на нас, — темпераментно продолжал Хант, — как какой-то крылатый дьявол, с шумом, как на марше бостонских трезвенников, с воем, визгом, извергая огонь из клыкастой пасти. От такого зрелища и мертвые встанут. Я дал по нему из обоих стволов, — он показал на оружие, стоящее в углу конторы, — а он хоть бы моргнул. Так было, Арчи?
— Так, — подтвердил возчик, аккуратно сплевывая табачную жижу в инкрустированную плевательницу у края большого стола.
— Понимаю. — Агент был приятным джентльменом пятидесяти с небольшим лет. Небольшие бачки уравновешивали его блестящую лысину. Брюки держались на тугих подтяжках, двумя темными полосами проходивших по белоснежной рубашке.
— Ну, и что было потом?
— Ну, мы с Арчи уже готовились предстать перед Творцом. Понимаете, мистер Фрэзер, эта тварь — больше кареты и упряжки вместе взятых. Ну, бедных лошадей мы потом насилу уговорили дойти до города. Они сейчас в конюшне компании, но ноги у них до сих пор дрожат. И еще эта тварь когтями размером с воскресное платье моей тетушки Молли, зацепила сейф наверху и разорвала канаты, как будто солому. Ну, и потом, с визгом и ревом, как десяток ослов улетела к Шаманским горам.
— Ей богу, — подтвердил возчик.
— Все это необыкновенно интересно, — проворчал Фрэзер. Этот симпатичный чиновник Батерфильдской компании не был склонен верить басне двух служащих, которые сейчас стояли перед его столом явно под мухой и, как он опасался, хорошо покутили в Денвере, неизвестно куда подевав десять тысяч золотом из пропавшего сейфа.
Они еще ссылались на свидетелей — трех пассажиров кареты, мормона с хорошей репутацией из Солт-Лейка и двух из десятка его жен. В настоящий момент эти дамы находились на лечении от шока у местного врача.
— А не мог это быть шквальный ветер? — с надеждой спросил он.
— Нет. — сказал Маклиш, также мастерски сплевывая повторно. — Это непохоже ни на что из того, что я видел или про что слышал, мистер Фрэзер. Такое не придумаешь. — Он сурово покосился на агента. — Вы сомневаетесь в наших словах?
