Когда они вернулись, я был в своей комнате. Я слышал, как остановилась машина, хлопнула дверца, Анжела позвала меня. Я подумал, что лучше покончить с этим сразу. И пошел в гостиную.
— Где она? Кассета? Ты не надписал ее?
— Нет, я пропустил передачу. Прости.
— Что?
— Я смотрел по телевизору и забыл переключить программу.
— Это не забавно, Лаури. Где кассета?
Я покачал головой, и она поняла, что я говорю серьезно.
— Ты не можешь! — Голос ее перешел в вой. — Не можешь! Не можешь! Нельзя быть таким противным!
Вошла Марта, увидела, что Анжела плачет, и спросила, в чем дело. Я сказал:
— Я забыл записать Триппи-шоу. Вернее, не забыл…
Марта холодно сказала:
— Ты ей пообещал.
— Знаю. Я хотел записать. — Плач становился все громче и отчаяннее; мне пришлось говорить очень громко. — Но я думаю, что детям не стоит смотреть эту программу. И тебе не понравилось бы, если бы ты видела. Ты всегда была против насилия на экране и…
Лицо у Анжелы было бледное и напряженное. Без всякого предупреждения она кинулась на меня, как маленький, но свирепый бык. Я схватил ее, чтобы не упасть, и бык превратился в дикую кошку, отчаянно царапающуюся. Я слышал, как Марта потрясенно говорила: “Анжела…” — и после этого был слишком занят, защищаясь. Глупо — ей ведь только семь лет, и она не слишком велика для своего возраста, — но мне понадобилась вся сила, чтобы удержать ее. В конце концов я умудрился прижать ее к лестнице. Она еще какое-то время боролась и кричала, потом обмякла.
Анжела продолжала лежать, я встал.
— Что ты ей сделал? — спросила Марта.
— Ничего. Только постарался не дать ей убить меня.
Я почувствовал, как что-то стекает по щеке, поднял руку — она в крови. Марта склонилась к Анжеле:
— Анжела, что с тобой?
Анжела не ответила, но рыдания возобновились, на этот раз не яростные, а жалкие. Марта сказала, что нужно уложить Анжелу в постель. Мы практически отнесли ее.
Вечером Марта обсудила происшествие с папой. Анжела все еще была в своей комнате, и папа сходил ее проведать.
Вернувшись, он сказал:
— Кажется, все в порядке.
— Я беспокоюсь, — сказала Марта. — Она была… ну, в ярости.
Папа ответил:
— У детей бывают срывы — без всяких причин. — Он улыбнулся мне. — У Лаури в этом возрасте тоже были.
Я вспомнил случай, когда он пообещал поиграть со мной в футбол и не стал. Когда он наконец пришел, я пнул его вместо мяча и продолжал яростно пинать. Но у меня была вполне определенная причина. Это было как раз перед тем, как у нас поселилась Ильза, и я знал о ней; и знал, что он разговаривал с нею по телефону и забыл о своем обещании.
Когда Анжела спустилась, она казалась нормальной, во всяком случае, по отношению к остальным — со мной она вообще не разговаривала. Марта отправилась готовить ужин, а Анжела взяла видеокассеты. Мы оба видели, что она выбрала — одну из программ Триппи-шоу.
Папа сказал:
— Нам этого не хочется.
— Время есть. Марта сказала, что ужин через полчаса.
— Все равно…
Я думал, что она начнет привычное подлизывание, чтобы добиться своего, но она без всякого выражения смотрела на папу, держа в руке кассету.
Немного погодя папа сказал:
— Ну ладно, только потише. Я пойду в кабинет и попробую выяснить, какая погода в Альпах.
Я пошел к себе. Меня провожала триппи-музыка.
В понедельник утром у нас было два урока физики — удручающее начало недели. Дикий Билл опаздывал, и мы болтали. Говорили о Триппи-шоу, и я заметил разное отношение: одни говорили, что передача плохая, другие восхищались. Казалось, нет никакой возможности предсказать, кто будет “за”, кто “против”.
Энди сказал, что она показалась ему глупой. Не глупая, возразил я, а вообще ноль, и пересказал историю с рыцарем и драконом.
Родни Чамберс, сидевший передо мной, сказал:
— А ты откуда знаешь?
Я удивился — не вопросу, а тому, кто его задал. Не могу припомнить, чтобы он когда-нибудь высказывал свое мнение.
Я сказал:
— Я узнаю вздор, когда вижу его. Но моя младшая сестра с ума по нему сходит. Вероятно, просто возраст.
Чамберс встал.
— Заткнись! — сказал он. — Или я заставлю тебя заткнуться!
И взмахнул кулаком. Удивительно — он раньше никогда не дрался; но больше всего меня поразило выражение его лица. Точно как лицо Анжелы, когда она бросилась на меня. Остальные смотрели молча. Я попытался отделаться улыбкой.
— Триппи-шоу — лучшая программа телевидения. — Чамберс наклонился вперед. — Повтори, Кордрей!
Дверь в класс открылась, и появился Дикий Билл.
— Небольшая доурочная дискуссия, леди и джентльмены? Я полагаю, не о физике. — Он пробежал пальцами по волосам и остановился перед нами. — Мне кажется, я слышал упоминание о Триппи-шоу. Странно, но я сам смотрел вчера эту передачу, и она понравилась мне больше, чем я ожидал. Любопытно и очень привлекательно. — Он помолчал и одернул свою учительскую мантию. — Да, весьма привлекательно. Но, полагаю, пора заняться физикой. Глава девятая.
Папа не рассказал Ильзе о припадке Анжелы, вероятно, чтобы не беспокоить ее. Он звонил ей каждый вечер, как только возвращался домой. Похоже, Швейцдеду было не хуже, но и не лучше. Ильза хотела вернуться, но оставалась, потому что следующий приступ мог убить его.
Меня это устраивало. Марта строже Ильзы — никакие подкупы не действуют, — но я знал, чего ожидать от Марты. Анжела, казалось, тоже не ощущала отсутствия матери, но в те дни Анжела вообще интересовалась только одним — Триппи-шоу. Она не заботилась о пони, и Марта должна была напоминать ей о том, что пора выводить пони на прогулку или чистить стойло. Анжела собрала все программы — даже ту, которую я не записал, — и непрерывно их крутила. Марта пыталась прекратить это, но с Анжелой произошла истерика, и Марта не настаивала. Анжела вступила в новый клуб фанов — любителей триппи и получала разное барахло по почте.
Я слышал однажды вечером, как Марта говорила папе, что с этим нужно что-то делать.
Папа ответил:
— У детей бывают кризисы.
— Но я никогда не видела, чтобы она так себя вела, когда ее пытаются образумить. Мне кажется, ее нужно лечить.
— Мне казалось, ты презираешь психиатров.
— Ну, по крайней мере покажем ее Джеффри.
Джеффри Монмут — наш доктор; они с папой играют в гольф.
— Не считаю нужным.
Папин голос звучал негодующе; должно быть, он просто не мог признать, что что-то неладно с его Анжелой, особенно признать перед членом гольф-клуба.
— Ты не видел, какая она бывает. — Папа не ответил. — Нужно думать и о других вещах, не только о том, что Ильзы нет дома.
