Географическое описание Сибири в этом романе еще более подробно и не менее достоверно, чем в «Михаиле Строгове».
Особенности сюжета «Михаила Строгова», где также фигурирует «политический ссыльный, рижанин Василий Федоров, и романа «Цезарь Каскабель» можно объяснить влиянием устойчивой во Франции литературной традиции романа о России.
В литературе XIX века довольно широко использовалась тема о сибирском изгнаннике или ссыльно-заключенном, который живет в обстановке суровой природы, иногда в полном одиночестве, и в конце концов либо сам спасается бегством, либо возвращается из изгнания по ходатайству друзей или заступничеству своих детей. «С конца 60-х гг., - пишет М. П. Алексеев, - эта своеобразная литература, о сибирских изгнанниках и беглецах значительно увеличивается благодаря интересу к русской политической жизни вообще и в частности к революционной деятельности народников... С другой стороны, Сибирью, как живописным фоном для повествования, и историей ссыльного беглеца, как удобной сюжетной канвой, заинтересовывается авантюрный роман»[43].
Полярное побережье Сибири описано в романе «Найденыш с погибшей «Цинтии» (1885). Здесь Жюль Верн и его соавтор Андрэ Лори широко использовали известную книгу шведского полярного исследователя Норденшельда «Плавание на «Веге», в которой нашли много интересных сведений о сибирских морях, природе Арктики и все необходимые для романа фактические данные о зимовке «Веги» в 1878 году в Колючинской губе, неподалеку от выхода в Берингов пролив. Читатели узнают «трогательные подробности» об исключительной честности и гостеприимстве чукчей и помощи, оказанной ими Норденшельду. В романе много говорится и о перспективах использования Северного морского пути, который «даст возможность заинтересованным государствам установить регулярное морское сообщение с Сибирью».
Географические описания России не ограничиваются у Жюля Верна восточными и северными окраинами. Робур и его спутники во время кругосветного воздушного путешествия пролетают над Каспием, вдоль Волги, мимо Москвы и Петербурга.
Южная часть России - Крым и кавказское побережье - служит предметом изображения в романе «Упрямец Керабан» (1583). Приключения героев развертываются на фоне прекрасной природы, о своеобразии которой автор дает, в общем, верное представление. «Со своим Чатыр-Дагом, - пишет он, - который возносит на полторы тысячи метров ввысь плоскую вершину, с амфитеатром лесов, зеленая пелена которых спускается до самого моря, с купами диких каштанов, кипарисов, маслин, миндальника, ракитника, с каскадами, воспетыми Пушкиным, - Крым представляет собою прелестнейшую жемчужину в том венке стран, который простирается от Черного моря до моря Адриатического».
Хотя о нравах и обычаях населения автор имеет зачастую только приблизительные или даже полуфантастические сведения, ему все же удалось в рамках приключенческого романа воспроизвести некоторые реальные стороны жизни царской России, с неизбежными жандармами и казаками, чинившими препоны сумасбродному Керабану.
В Среднюю Азию Жюль Верн переносит читателей в романе «Клодиус Бомбарнак» и в Прибалтику - в романе «Драма в Лифляндии».
Когда появился роман «Клодиус Бомбарнак» (1893), подходило к концу строительство Закаспийской железной дороги (Красноводск - Ташкент) и было начато сооружение Великой Сибирской магистрали. Закаспийскую дорогу, имевшую стратегическое значение, строило военное ведомство под руководством опытного инженера, генерала М. Н. Анненкова. В условиях движущихся песков пустыни Кара-Кум, с редкими оазисами и реками, строители столкнулись с неимоверными трудностями.
К 1893 году Закаспийская дорога была доведена до Самарканда. В предвидении дальнейших успехов железнодорожною строительства в России и развития экономических связей между двумя великими государствами Жюль Верн мысленно продолжил эту дорогу от Самарканда до Ташкента и китайской границы, провел ее через весь Китай, из конца в конец, - через Памирское плоскогорье, мимо озер Лобнор и Хара-Нур, через Тайюань и Тянцзинь, до самого Пекина.
Писатель не устает восхищаться на протяжении всей книги искусством и изобретательностью строителей Закаспийской железной дороги. «К счастью, я читал отчеты инженера Буланжье относительно громадного сооружения генерала Анненкова, - сообщает репортер Клодиус Бомбарнак. - Часто говорят о необычайной быстроте, с какой американцы проложили железнодорожный путь через долины Дальнего Запада. Но да будет известно, что русские ничуть не уступают им в этом отношении, если даже они не превзошли их как своим проворством, так и промышленной смелостью».
Постоянно обращаясь в своих романах к истории географических открытий, Жюль Верн никогда не забывает упомянуть о заслугах русских ученых и путешественников.
В «Найденыше с погибшей «Цинтии» сообщается, что «Россия на протяжении одного столетия снарядила и отправила одну за другой не менее восемнадцати экспедиций для исследований Новой Земли, Карского моря, восточных и западных берегов Сибири». В связи с этим здесь говорится об исследованиях Пахтусова, адмирала Литке и академика Бэра.
В текст романа «Вверх дном» включен содержательный историко-географический обзор открытий в Арктике и попыток мореплавателей разных стран достигнуть Северного полюса. Автор приводит сведения о Камчатских экспедициях 1725-1743 годов во главе с В. И. Берингом и А. И. Чириковым, а также об экспедиции адмирала В. Я. Чичагова, сделавшего попытку «учинить поиск морскому проходу Северным морем в Камчатку».
В романе «Пловучий остров» можно найти сведения об исследователях Тихоокеанских архипелагов и открытии Ф. Ф. Беллинсгаузеном в 1820 году архипелага Туамоту, названного им островами Россиян.
В «Клодиусе Бомбарнаке» автор упоминает об открытиях, сделанных на Памире и в Тибете знаменитыми путешественниками М. В. Певцовым и Н. М. Пржевальским.
Подобные примеры можно найти и во многих других романах[44].
«Необыкновенные путешествия» позволяют судить и о том, что писатель живо интересовался достижениями русской научно-технической мысли, хотя незнание языка мешало ему получать подробную и систематическую информацию о работе русских изобретателей и ученых.
В романе «С Земли на Луну» имеется такой любопытный эпизод. Когда предложение Импи Барбикена о посылке снаряда на Луну было принято, балтиморский «Пушечный клуб» решил «обратиться ко всем государствам с просьбой о финансовом соучастии». Самый живой отклик обращение встретило в России. «Россия внесла огромную сумму - 368 733 рубля. Этому не приходится удивляться, принимая во внимание интерес русского общества к науке и успешное развитие, достигнутое астрономией в этой стране благодаря многочисленным обсерваториям, главная из которых обошлась государству в два миллиона рублей».
