По улице Барро шел медленно, всем своим видом показывая, как он вял, ленив и расслаблен. Кнехт держался чуть сзади и сбоку. Барро часто останавливался, разглядывая витрины лавок и магазинчиков, вдруг сворачивал в переулки и тут же возвращался, один раз надолго встал у ничем не примечательной скамейки, потом взялся рассматривать пальму, да так пристально, будто вот-вот на нее полезет. Кнехт покорно сопровождал нюхача. Это выглядело как сосредоточенная работа, как поиск следов на местности. Это и было работой, только на самом деле Барро ничего не искал. Общее направление он и так вычислил, теперь ему нужно было узнать как можно больше деталей. И информация сама шла к нему, стекаясь со всех сторон. Люди глазели на удивительного чужака, прячась за занавесками и тонированными стеклами окон, дверей, витрин. Люди знали, что чужак ищет «урода». Это настораживало и завораживало. А когда он заинтересовался «жидами», это просто ошеломило. Слух разнесся по городку мгновенно, и теперь каждый считал долгом как следует рассмотреть чужого.
Помимо синяка под глазом, в нем не было ничего особенного. Бесформенная цветастая рубашка с короткими рукавами, белые тонкие брюки, белые легкие туфли. Так же был одет его лысый приятель, только брюки и туфли он носил бежевые.
Два беспечных оболтуса средних лет, которые вчера напились и подрались. Такие не задерживаются на ретрокурортах. Здесь для них слишком тихо и дорого. Побродят денек-другой, вспомнят милые города своего детства, повздыхают об ушедшей эпохе, опять напьются и наконец уедут туда, где современно. Уберутся в большой мир, где шумно и быстро, где повсюду в воздухе плавают голограммы, а сам воздух так накачан рекламными запахами, что не продыхнешь.
Опасный мир, породивший мутантов, потом долго истреблявший их, теперь добивающий выживших, но так и не ответивший на главный вопрос — правильно ли это.
Странный мир, так и не ответивший ни на один из множества главных вопросов, включая самый главный — зачем это все.
Загадочный мир, который сто раз мог погибнуть, но все еще как-то держался, с каждым днем усложняясь и усложняясь, порождая очередные страшные угрозы, смело преодолевая их и тут же создавая новые на пустом месте.
Эти двое были оттуда. Они не мечтали сбежать отдышаться на тихий островок спокойствия, как нормальные курортники. Нет, они просто заглянули сюда и скоро уберутся.
Поскорее бы.
Солнце поднималось выше, и все сложнее было идти по теневой стороне улиц — она таяла на глазах. Но Барро по-прежнему брел в известном только ему направлении, а Кнехт невозмутимо шагал рядом. Вдруг Барро резко остановился, помотал головой и огляделся пустыми глазами.
— Не переигрывай, — попросил Кнехт. — Ну?
— Картина в целом ясна. Надо бы группу сюда вызвать прямо сейчас, — сказал Барро, озираясь. — Для очистки совести хотя бы. А с другой стороны — какой смысл? Они не успеют… Черт возьми, опять паб! Это уже просто неприлично. Местные подумают, будто я — айриш-алкоголик.
— Не похож. На айриша.
— Но поесть-то надо, — сказал Барро и быстро нырнул в дверь.
В пабе он тем не менее решительно потребовал текилы, а про еду даже не вспомнил.
Кнехт ушел в дальний угол, там присел на диван за низеньким столиком и взялся за свой коммуникатор.
Барро принес от стойки не рюмку текилы, а бутылку. Кнехт неодобрительно поглядел на емкость, но промолчал.
— Маскировка, — объяснил Барро, посыпая сгиб ладони солью. — Уж если играть алкоголика, то надо убедительно. Налить тебе на два пальца?
— Нет. — Кнехт сосредоточенно водил пальцем по экрану коммуникатора.
Барро лизнул соли, выпил и, жуя дольку лайма, отвалился на спинку дивана.
— Только не вздумай прямо сейчас вызывать подмогу и вообще разводить аларм, — сказал он. — Сначала поговорим.
Кнехт недобро прищурился.
— А не пойти ли тебе… Поискать лукового супу? — спросил он.
— Нет, — отрезал Барро. — Оставь в покое свой ком и выслушай меня. Есть идея. Плодотворная дебютная идея.
— Опять?!
— Но в прошлый-то раз получилось.
— А в позапрошлый мы драпали — только пятки сверкали.
— Я тогда перестарался, виноват. Но в прошлый-то… А?
— Не мое это, — сказал Кнехт. — Не мое амплуа. То есть я могу, но не получаю никакого удовольствия.
— Ты просто стесняешься признать, что в тебе погиб великий актер, — настаивал Барро. — Давай по маленькой — и все обсудим!
Он принялся разливать текилу. Кнехт убрал коммуникатор на пояс и с обреченным видом взялся за солонку.
— Я так понимаю, мы влипли, — сказал он. — И выхода нет. И ты хочешь сначала подстраховаться.
— Ты еще не знаешь, насколько мы влипли. А когда узнаешь, сразу примешь мой план действий, — пообещал Барро.
— Чего я не знаю? Ну, коллега, прозит.
— Ничего. Коньо, коллега.
Кнехт прожевал закуску и сказал:
— Я не знаю одного: имени. А вот степень угрозы…
— Порядок цен, — перебил его Барро.
— Рановато тебя сегодня развезло, — сухо произнес Кнехт.
— Да пойми же наконец, коллега, мы больше не служим. Мы работаем за деньги.
— Я — служу, — холодно сказал Кнехт.
Подумал и добавил:
— А ты как хочешь.
Барро поймал его за пояс и дернул вниз. Кнехт, который уже вставал, неловко сел обратно на диван.
— Спокойно, спокойно, коллега, — сказал Барро. — Я вспомнил: после того, как я показал тебе свой коронный удар в горло, ты показал мне свой коронный удар в глаз. Счастье, что промазал. Давай сегодня обойдемся без этого. И завтра. И вообще.
— С чего ты взял, что у нас будет завтра и вообще? — буркнул Кнехт.
— Ни с чего. Можем погибнуть уже сегодня. Надо, конечно, постараться, чтобы этого не случилось, но… В общем, у нас тут клиент на миллион. Да-да, подбери челюсть, на миллион. Нам этих денег не видать по-любому, но приличные комиссионные я добуду. За моральный ущерб, так сказать. Чтобы потом наши сыновья не говорили: мол, их геройские отцы сдохли отважными голодранцами…
— Ты уверен?…
— Я тоже, как и ты, не знаю имени. И это все, чего я не знаю.
Кнехт начал отгибать пальцы.
— Марио. Роза. Алекс. Владимир…
— Дастин, — закончил Барро. — Только не старина Дасти. Он бы засек нас первым и пришил лично, еще вчера. Просто из любви к убийству. И рванул бы дальше на юг.
— Да ладно тебе, — сказал Кнехт. — Как же, убил меня один такой. Я тоже люблю убивать всякую сволочь… Черт побери, что мы натворили. Мы наверняка вспугнули его. Он должен был унюхать нас прямо с утра. Сколько осталось времени, как ты думаешь?
— Часа два-три. Он не может сорваться из города сразу, колеблется. Что-то его тут держит, и крепко держит. Но постепенно он соберется с духом и либо удерет, либо сам пойдет на обострение.
