— По правде сказать, я уже начинаю полагать, что у нас все получится. Если все пройдет без сучка и задоринки, мы будем на месте через несколько часов.
И его радость была столь велика, что он отправил Бернара за Ингрид.
Марс перестал находиться впереди звездолета и оказался под ним. Предметы обстановки заняли свое обычное место.
«Рони» начал выписывать круги все меньшего и меньшего радиуса, используя свою скорость. Они пролетели рядом с Деймосом, потом с Фобосом, и приступили к деликатному маневру приземления. Поль устроился перед пультом управления поста № 1, произвел парочку манипуляций, затем, внезапно сделавшись мертвенно-бледным, повернулся к Сигу:
— Садись на мое место. Я не смогу. Слишком нервничаю. Закашляли передние двигатели. Скорость снизилась. Звездолет был уже не более чем в пяти километрах от Марса. Бернар наклонился и посмотрел на поверхность планеты — ровную, усеянную неправильными пятнами различных цветов. Земля будто бы поднималась с головокружительной скоростью. Выскочили шасси и, с парой-тройкой толчков, «Рони» коснулся поверхности Марса в Области Девкалиона, на 10 градусах южной широты и 0 градусов западной долготы, неподалеку от Залива Меридиана. В этот момент в данной части планеты был вечер.
Бернар обвел внимательным взглядом своих спутников. Ни один из них не кричал «ура!». Они были бледны и безмолвны. Лишь Ингрид улыбалась. Сиг выглядел изнуренным. Он направился к иллюминатору, страстно желая собственными глазами увидеть эту неведомую землю. По мере того как он приближался, горизонт расширялся. То была красноватая пустыня, немного волнистая и терявшаяся где-то вдали в легком тумане. То тут, то там поверхность планеты прорезали канавки темно-зеленого цвета. Была ли это растительность? У самой земли вихрем кружился тонкий песок, поднимаемый легким ветром. Вверху висело безоблачное, глубокой синевы небо. И во все стороны тянулась одна и та же унылая опустошенность, без единой неровности, на которой можно было бы задержать взгляд. Эта почва казалась какой-то состарившейся, одряхлевшей и непоправимо бесплодной. От нее исходила суровая, тяжелая красота, не имевшая ничего общего с самыми засушливыми пейзажами Земли. Освещало эту равнину заходящее солнце, тусклое и ущербное.
К Сигу присоединились и другие. Прижавшись лбом к стеклу, они долго еще стояли, словно статуи, без единого движения, изучая то, чему на долгие дни предстояло стать обрамлением их жизни. И всем им приходила в голову одна и та же гнетущая мысль — что их путешествие окажется напрасным, что они ничего не найдут на этой голой планете — ничего, кроме песка и одиночества.
Опускались, и довольно-таки быстро, сумерки — они находились недалеко от экватора. Поднялась марсианская луна, тусклая и блеклая. Засверкали редкие звезды. Во время полета они часто представляли себе прибытие и всегда думали, что их первым порывом будет облачиться в скафандры и выйти. Теперь же они этого совершенно не желали, раздираемые противоречивыми чувствами — мыслью о том, что момент, когда на землю Марса ступит нога первого человека, слишком торжественен, чтобы не предполагать какой-либо церемонии, и впечатлением, что этот новый мир вызывает у них неприязнь.
Сделав над собой усилие, Поль направился к электрическому выключателю и зажег свет, после чего повернулся к товарищам, которые так и стояли неподвижно, замкнувшись в себе.
— Ну вот, — сказал он, и голос его прозвучал хрипло и неуверенно. — Прилетели. Думаю, вечером мы сможем провести необходимые анализы атмосферы, чтобы точно уже знать, что нас ждет, и с рассветом быть готовыми выйти наружу. Но прежде давайте-ка поедим. Элен! Проснись. Тебя ждет твоя роль кухарки. Встряхнитесь же, черт возьми!
В полной тишине все уселись за стол.
— Ладно, — сказал Луи. — Первую часть нашего предприятия мы завершили вполне успешно. Предлагаю отметить это дело, распив несколько бутылок винца. Это нас чуть взбодрит!
Элен поднялась на ноги, но прежде чем отправиться в камбуз, закрыла заслонки иллюминаторов, изолировав тем самым всех от холодного и мрачного внешнего мира.
Они прошли в лабораторию. Сиг настроил аппаратуру на восприятие внешнего мира. Давление равнялось 7 сантиметрам ртутного столба, температура 3 градусам Цельсия. Гигрометр выявил незначительное, но ощутимое наличие водяного пара.
— Ну вот, — сказал Луи. — Условия даже лучшие, чем можно было рассчитывать. Марс менее иссушен, чем предполагалось, а давление достаточное, чтобы мы могли позволить себе использовать легкие скафандры. Температура, естественно, низкая, но я ожидал худшего. Даже на Земле, в пустынях, ночи холодные. А что, Сиг, нам дает анализ воздуха?
— Примерно пятую часть кислорода от того, что есть у нас. Присутствует азот, инертные газы.
— Браво. Проблема воздуха решена. Мы сможем получить столько кислорода, сколько пожелаем. Наше пребывание на Марсе будет ограничено одними лишь запасами продовольствия, если, что вполне вероятно, мы не найдем его здесь. Провианта нам хватит примерно на полгода. Или я не прав, мадемуазель баталёр? Что меня удивляет, так это наличие водяного пара и кислорода. Как так вышло, что ранее их не смог определить спектроскоп, прибор весьма чувствительный?
— Чего не знаю — того не знаю. Но если ты мне не веришь, можешь сделать анализы заново.
— О, не думаю, что я способен превзойти такого знатока минеральной химии, как ты! Да и поздно уже. На Земле сейчас одиннадцать вечера — здесь примерно столько же. Предлагаю все же поспать в нашу первую ночь на Марсе.
По настоятельной просьбе Поля был установлен порядок дежурств.
Первым выпало нести вахту Бернару.
Он расположился в башне. Зрительная труба Луи уступила место пушке калибра 47 мм и прожектору. Часового ожидало удобное кресло. Из больших иллюминаторов открывался широкий обзор во всех направлениях. Бернар поудобнее устроился в кресле. Перед ним находился пульт управления движениями башни, грузового подъемника и прожектора. Он бросил взгляд на передний иллюминатор. Внизу сверкала в лунном свете слегка бронированная палуба звездолета. Чуть дальше она резко обрывалась, и начинался рыжий песок Марса. То и дело налетавший ветер кружил этот песок в миниатюрных смерчах. В чистом небе сияли редкие звезды, не столь неподвижные, как в межпланетном пространстве, и гораздо менее мерцающие, чем на Земле.
Бернар вытащил трубку, тщательно набил ее и зажег. Теперь он мог курить когда и сколько угодно. Об экономии кислорода думать уже не приходилось — во внешней среде его было с избытком. То была одна из главных их тревог, которая развеялась сразу же после того, как стал известен результат проведенных Сигом анализов. В не меньшей степени Бернара радовало и то, что атмосферное давление составляло здесь всего лишь 1/5 от земного. Луи опасался, что оно будет равно 1/10, а то и вовсе 1/20! По сути, это дежурство на Марсе было вполне приятным. Было маловероятно, что произойдет нечто экстраординарное. Марс выглядел мертвой, бесплодной планетой, напрасно крутящейся в космосе. Быть может, эти зеленые пятна представляют собой остатки растительности? Будет видно… Он свернулся калачиком в кресле и позволил одним минутам плавно перетекать в другие. Время от времени он разворачивал башню на 360 градусов и, даже не меняя позы, обводил взглядом горизонт. Горизонт неподвижный и незыблемый.
