И чудо произошло. Маленькое печальное чудо.
Из кабинета следователя вдруг послышались громкие голоса - Артемьев явно спорил о чем-то со своим коллегой - потом шум и, наконец, выстрел.
Я бросился в кабинет.
Артемьев раздраженно крутил диск старого, если не сказать старинного, телефона. Его коллега спал, положив голову на левую руку. В правой руке, бессильно свисавшей почти до самого пола, был зажат пистолет. Зеленая тетрадь, раскрытая примерно на середине, лежала на полу рядом со входной дверью.
Увидев меня, Артемьев обрадовался:
- Вызови "скорую"! Через "девятку"!
Сам он, оставив телефон, осторожно приподнял голову своего коллеги. Стала видна лужица крови на столешнице, между грудью и левой рукой угрюмого следователя.
Я переступил через тетрадь, подошел к телефону, набрал "девятку". Линия была занята. Я набрал еще раз...
В коридоре послышались голоса, и в комнату вбежало сразу несколько человек.
- Что вы здесь делаете? - строго спросил у меня один из них.
- Вызываю "скорую".
- Уже не нужно, - махнул рукой Артемьев. - Идите, идите, мы сами разберемся.
Пожав плечами, я направился к двери.
- Что тут у вас произошло? - спросил все тот же строгий голос у меня за спиной. Поняв, что обо мне уже все забыли, я поднял тетрадь, сунул ее в пакет с плащом и вышел из комнаты.
Внизу, на проходной, кто-то куда-то звонил, кто-то куда-то бежал. Я положил пропуск на стол и вышел. Очень спокойно вышел, словно каждый день краду вещдоки, словно у меня дома не лежат в ящике с инструментами две пачки денег в упаковках без опознавательных знаков банка.
* * *
Утром следующего дня, после контрольного звонка, пришел Артемьев. Выглядел он усталым и был далеко не таким напористым, как в прошлый раз.
- Ждали? - задал он риторический, по его мнению, вопрос.
Я изобразил крайнюю степень удивления.
- Опять вы?! И кого же, по вашему мнению, я убил на этот раз? Предупреждаю сразу: у меня железное алиби именно на тот день и час, в которые произошло преступление!
- Не ёрничайте, - отмахнулся от меня - в буквальном смысле, рукой следователь и уже проторенным путем прошел в гостиную. И, разумеется, по-хозяйски расположился в моем любимом кресле. - Тетрадку вы взяли?
- Что, она пропала? - не просто огорчился, а ужаснулся я. Завещанная мне тетрадь с бесценными записями! Как вы могли допустить такое!
- Следователь, который ее читал, был не просто моим коллегой, но еще и другом. Так что мне было не до тетрадки. Вспомнил я о ней только поздно вечером. Но за это время в кабинете столько народу перебывало, начиная от начальника управления и кончая судмедэкспертом...
Именно на это я и рассчитывал. Одно дело - место преступления на пленэре или в квартире. Туда никого постороннего не пускают. Другое - явное самоубийство непосредственно в милицейском ведомстве. Тут уж ни одна машинистка не упустит возможности заглянуть в комнату, чтобы потом дома в красках описать печальную картину.
- Лучше бы вы мне ее сразу отдали, - вздохнул я. - Вам чай или кофе? Я ведь уже не подозреваемый, так что не стесняйтесь.
- Чай, если можно. Вы уверены, что лучше? - засомневался Артемьев.
- Ну, покойный Гордеев адресовал ее мне...
Я улетучился на кухню, быстренько сварганил - чайник недавно вскипел - две чашки "ахмада" в пакетиках.
- И вы не побоялись бы ее читать? - спросил Артемьев, снимая с маленького подноса изящную чашку.
- А почему, собственно? - не понял я.
- Да какая-то она несчастливая, эта тетрадь... - вздохнул Артемьев. Гордеев, написавший ее, в одиночку взял коммерческий банк и был убит. Похитивший тетрадь Шмат свихнулся и выбросился с балкона. Тимохин, следователь, заинтересовался этим фактом, начал читать тетрадь и через полчаса застрелился, перед этим швырнув тетрадь на пол. Вы ведь на полу ее нашли?
- Да. Я чуть было не наступил на нее, поднял и положил на стол.
- А потом?
- А потом меня выгнали из комнаты, и я пошел домой.
- А если хорошо поискать в вашем доме?
- Если бы у меня был дубликат тетради, я не просил бы у вас ту, что завещал мне Гордей.
Следователь посмотрел на меня исподлобья.
- Вы не побоитесь ее читать?
- Вначале вы ее найдите и верните законному владельцу.
Артемьев поморщился. Так морщится во время спектакля завзятый театрал, когда актеры явно переигрывают.
- Допустим, я ее найду и верну вам. Вы не побоитесь ее читать, уже зная о последствиях?
- Не знаю, - честно сказал я. - Хотелось бы, конечно, узнать, для чего предназначены все эти биокомпьютеры - то есть мы с вами. Но... стрёмно как-то.
- У меня к вам просьба, - тихо, совсем другим тоном сказал Артемьев. - Если каким-либо образом тетрадь все же попадет к вам в руки не читайте ее, пожалуйста! Мне не нужен в районе еще один труп.
- А что с ней еще можно делать? Под сковороду подкладывать?
- Нужно показать ее психологам. Думаю, текст, записанный в тетради, оказывает на читающего гипнотическое воздействие. Сугубо отрицательное, между прочим. Вы представляете, что произойдет, если такой текст будет размножен или помещен, допустим, на один из сайтов Интернета?
Я чуть не поперхнулся чаем.
С каких это пор менты интересуются Интернетом? Насколько мне известно, пока ни одного ментовскго сайта в Сети нет.
- А может, лучше сразу ее сжечь, эту чернокнижную тетрадь?
- Зачем же? Полагаю, для ученых она окажется очень интересным материалом!
- И для спецслужб.
- В смысле? А, в качестве средства устранения неугодных... Но подброшенный текст нужно будет потом быстро-быстро находить и изымать, чтобы он не инициировал эпидемию убийств и самоубийств. И это настолько проблематично, что... Нет, автомобильная катастрофа надежнее. - Артемьев поставил опустевшую чашку на журнальный, он же чайный, столик. - Так мы договорились?
- Ну, если каким-то чудесным образом тетрадь вновь попадет ко мне в руки... А если вы найдете ее - у меня будет шанс?
- Только в том случае, если ученые определят, что не тетрадь явилась причиной всех печальных событий.
- Понятно... - вздохнул я. Что тут сделаешь? Против милиции и ученых не попрешь. - Но знаете, по-моему вы тут перебдили.
- Чего сделали? - не сразу понял Артемьев.
- Перестраховались. Представьте, что Шмат, разбрасывавший деньги с балкона, страдал психическим заболеванием, а у вашего коллеги были какие-то серьезные проблемы в личной жизни. И что остается от вашей версии?
- Ничего. - Артемьев встал, почти так же стремительно, как и после первого визита. - Не смею вас больше задерживать.
Через мгновение он был в прихожей. Я, как и в первый раз, с трудом успевал за ним.
* * *
Закрыв за Артемьевым дверь, я вынул из коробки с платьями для Барби, перешедшей по наследству от старшей дочери к младшей, тетрадь, положил ее на письменный стол, накрыл ладонью.
