Он знал, что давление воды на пьезокристаллы беспрерывно заряжает аккумуляторы, приборы очищают морскую воду и превращают ее в питьевую. А другие приборы добывают из морской воды кислород, необходимый для дыхания. Работает автономная система жизнеобеспечения, так что даже если бы кончились запасы пищи на складе, люди могли бы бесконечно питаться водорослями из пищевых аквариумов и ждать, пока придет помощь. Все предусмотрено. Он и Людмила не умрут ни от удушья, ни от голода, ни от жажды. Все предусмотрено...
И вдруг он начал тихонько смеяться. Попытался унять этот нервный смех, но ничего поделать не мог. Да, они не умрут ни от удушья, ни от голода, их не раздавит толща воды, но она раздавит мозг. Они сойдут с ума - вот что с ними случится. И тут бессильны и мудрые конструкторы, и проницательные биологи, вырастившие эти замечательные водоросли.
Если бы хоть Людмила не молчала! Если бы не эта проклятая тишина, окутавшая их, словно толстое одеяло!
Он схватил какой-то предмет, попавшийся под руку, и уронил его на пол, чтобы услышать звук от его падения. Он забыл, что может просто спросить Людмилу Николаевну о чем-либо и она откликнется. Пошарил рукой - что бы еще бросить? Рука наткнулась на маленький незнакомый ящичек. Сейчас бы горько улыбнуться, если бы улыбка получилась... Подарок Славы, молодого и самолюбивого руководителя, который так долго не приходит на помощь. Он всегда был меломаном. Это он сунул Валерию набор пленок с музыкальными записями. Не ирония ли судьбы, что ящичек попался под руку именно сейчас? "Чего же вам, привередник? Напились, наелись... Не желаете ли еще и концертик послушать? Вкусить духовную пищу? Или потанцевать с вашей соседкой?"
Валерий затрясся от беззвучного смеха. Вялая рука раскрыла ящичек и вставила одну из пленок в магнитофон. Пусть и Людмила посмеется! Комичней ситуации, кажется, не бывает...
Тихая музыка наполнила салон. Людмила Николаевна отняла руки от лица, удивленно повернула голову. Приподнялся Мудрец. Неужели и он слушает? Но что может понять в этом головоногий моллюск?
Где-то журчат и перезваниваются ручьи. Затем они сливаются воедино и шумят водопадом.
Поют птицы... В саду на рассвете...
Слышно, как просыпается земля, как тянутся вверх деревья и травинки, как шуршит по крыше благодатный дождь и в хлеву мычит корова. Кажется даже, что запахло парным молоком и свежим сеном.
И вот уже в мелодии появляются ликующие звуки. Это проснулся человек. Он берет в руки молот и ударяет по наковальне. Он выходит в поле, и спелая рожь, ласкаясь, трется о его колени и расступается перед ним. Он садится в самолет и, рассекая со свистом воздух, несется ввысь.
Солнце играет на крыльях. Поют деревья и травы, оставшиеся на земле. Поет коса в поле, и стучит молот в кузнице. Музыка накатывается волнами. Это волны моря. Тысячи зеркальных осколков солнца переливаются в них, слепят, взрываются брызгами. Вскипает белая пена у носа корабля. На мостике - капитан. Звенит цепь. В воду опускается батискаф. Распахивается море. Батискаф начинает погружение. Лучи прожекторов прорезают морские пучины. И лучи поют торжествующими золотыми голосами...
Рука Людмилы Николаевны коснулась руки Валерия, взгляд женщины указал куда-то. Валерий посмотрел в том же направлении и увидел Мудреца. Осьминог дышал чаще, увеличившиеся жаберные сердца просвечивали сквозь мантию. Казалось, у него появилась еще одна пара глаз. Большая часть щупалец была скручена, их концы шевелились и раскачивались в такт мелодии. Людмила Николаевна протянула к спруту руку, но он ничего не замечал. Его взгляд был неподвижно устремлен куда-то вдаль. Женщина улыбнулась впервые за последние часы.
- Что со мной было? - спросила она у Валерия. - Такое впечатление, как будто перенесла болезнь.
Валерий улыбнулся ей в ответ. Голова его была ясной, давление исчезло. Вернулась способность анализировать. "Тут дело не в музыке, - подумал он. Вернее, не только в музыке и нашем впечатлении. Должен быть еще какой-то фактор, более объективный..."
Пленка окончилась, музыка утихла. Мудрец некоторое время пребывал в состоянии опьянения, а затем заковылял к своему аквариуму. Он выглядел уставшим.
- Переместим его в бассейн? - предложил Валерий. - Там просторнее.
- А как же?.. - Она не договорила.
- Я убрал трупы, - сказал Валерий, вытаскивая из ящика катушку пленки и заряжая магнитофон. Он спешил, он чувствовал, что давление возвращается...
Валерий устроил Мудреца в бассейн. Тот не выказывал особой радости при новоселье, но, вероятно, это объяснялось тем, что он устал. К тому же еще действовало музыкальное опьянение...
Валерий вернулся в салон. Людмила Николаевна уже спала. Он тоже стал укладываться, не выключая магнитофон. Но теперь музыка плохо помогала, мысли ворочались с трудом.
Валерий щелкнул тумблером магнитофона и лег. Тотчас пришел сон - тяжелый и бесформенный, меняющий цвет, как осьминог. Он протягивал свои угрожающие щупальца, обвивал ими, как канатами, не давал подняться. В короткое мгновение, когда Валерию удалось раскрыть глаза на скрип двери, он увидел огненного паука, проникшего в салон... VIII
Батискаф шел над самым дном по спирали. Слава разыскивал "колокол" и попутно осматривал "окрестности". Командир группы водолазов доложил ему, что обрыв кабеля не выявлен и, по всей вероятности, неисправность надо искать то ли в самом телефонном аппарате "колокола", то ли в контактных пластинках на выводах. А раз так, то обитатели подводного дома могли бы и сами исправить неполадки. Почему же они этого не сделали?
Так возник единственный повод для беспокойства, ведь приборы показали, что механизмы "колокола" работают нормально. Можно было бы еще подождать, но как заглушить тревогу? Она была легкой, дразнящей, но неотступной. Ее можно было бы назвать интуитивной, если бы Слава не понимал, в чем тут дело. Он хорошо знал Люду и Валерия. Не стали бы они сидеть сложа руки. Если они не устранили поломку, то можно предположить, что на это имелись веские причины.
В последнее время Слава, как казалось всем, незаметно подчинил себе сурового командира подлодки Олега Жербицкого. Тот признавал его авторитет, соглашался с разумностью его суждений, почти не спорил. И поскольку он умел подчиняться и точно выполнять приказы, то лучшего исполнителя трудно было найти. Олег стал как бы тенью руководителя экспедиции. Слава называл его своим другом, остальные, за глаза - ординарцем. И сейчас "ординарец" находился рядом со Славой. Он вел наблюдение, манипулируя боковыми прожекторами и светом в салоне, и при этом умудрялся не мешать Славе вести корабль. Видимо, он что-то заметил, так как потушил плафоны. В темноте зеленовато светились стрелки приборов и контрольные лампочки. За кормой то вспыхивал, то погасал серебристый сноп.
