- Спасибо, - вернул я бутылку.
Пиво скользнуло в желудок, и я ощутил, что он пустой - от утренней порции макарон с кетчупом и следа не осталось. Нестерпимо захотелось есть. Говорят, такое случается при сильном нервном напряжении. А нервы мне сегодня хорошо потрепали - Рыжая Харя в больнице, потом следователь Серебро и Шурик Куцейко со своей змеей... Да и сейчас я был немного на взводе: дар предсказания, как назло, не проявлялся, и уверенности, что именно на ипподроме достану нужные деньги, не было. Нет ничего хуже неопределенности.
- Чего там спасибо, - ухмыльнулся белобрысый. - Вот уделает Милютин Сатарбекова, нам Махмуд ящик пива поставит. А?
Он с ехидцей уставился на приятеля, явно подначивая на пари.
- Ящик - это ты загнул, - без акцента ответил Махмуд, Надо понимать, местный уроженец, Среднюю Азию видел столь же часто, как я лошадей. - Дюжину пива ставлю.
- Согласен! - обрадовался белобрысый, и они ударили по рукам.
- Извините, ребята, отлучусь на минутку, - сказал я, вставая с места.
- Не задерживайся! - бросил мне белобрысый как старому приятелю. Милютин в третьем заезде!
Я кивнул и стал пробираться в сторону кафе. Как раз в этот момент дали старт первому заезду. На трибунах зашумели, засвистели, и никто не обратил внимания на то, как я скользнул по лестнице в здание ипподрома. Да и кому я был нужен? Разве что выдуманному мною агенту ФСБ...
На удивление, кафе не пустовало, и из двух десятков столиков половина была занята. Не я один заявился на ипподром только ради выигрыша. Хотя, скорее всего, здесь сидели особо тонкие ценители конного спорта, пришедшие либо на конкретный заезд, либо исключительно на скачку на Большой приз города. Профессионалы, которых любительские бега и скачки не интересовали.
Я сел за свободный столик у распахнутого окна, из которого открывался вид на площадь с достопримечательным памятником, заказал овощной салат, буженину с хреном, ледяную окрошку (официант расхвалил как отменную) и двести граммов водки.
Насчет окрошки официант не обманул, да и водка оказалась ей под стать. Покончив с салатом и окрошкой и "приговорив" под них сто граммов, я закурил первую за сегодня сигарету. Водка и сигарета сделали свое дело, сняв нервное напряжение. Расслабившись, я откинулся на спинку стула, оглядел зал.
Публика в кафе собралась степенная, обстоятельная. Пили неторопливо, закусывали с достоинством, вели тихие, содержательные беседы, прислушиваясь к объявлениям диктора по ипподрому. Когда объявляли очередной заезд, кое-кто вставал, извинялся и уходил, чтобы затем, по окончании заезда, возвратиться и вновь продолжить беседу. Возвратившегося либо поздравляли с победой, либо сочувствовали проигрышу, но все это делалось тихо и спокойно, без эмоций, прямо-таки как в британском королевском клубе верховой езды. Удивительно, как только меня пустили в этот зал.
Я перевел взгляд на окно. Площадь у ипподрома запруженная припаркованными автомобилями, изнывала от жары. Поток солнечных лучей был настолько убийственным, что разноцветье легковых машин поблекло и казалось однородной серо-блестящей массой, а памятник в центре площади будто плавился в муфельной печи, наполовину растворившись в дрожащей воздушной мути. В кафе же, несмотря на настежь открытые окна, было прохладно. Умели строить в тридцатые годы, чтобы без кондиционеров обходиться.
И я решил здесь остаться. Нечего мне на солнцепеке делать, подожду до решающей скачки, а там видно будет. Может, вообще не выйду.
Я совсем уж вознамерился подозвать официанта, чтобы заказать еще водки, как вдруг увидел, что с тарелки на стол медленно сползает большой кусок буженины. Вот зараза! Забыл утром "грызуну" молока в блюдце налить, он и проказничает., -Вчера в погребке "У Еси" арахис воровал, сегодня - буженину с хреном... Кто конкретно повадился таскать у меня из-под носа еду, я не знал был он невидим и бестелесен, - но поесть любил. Хорошо, хоть не гадил и никаких трансцендентных штучек, подобно Рыжей Харе, ни с кем не проделывал. Разве только сотрапезничал со мной, если я забывал налить ему молока.
Чтобы не вызывать у официанта нездоровых эмоций, от водки пришлось отказаться. Закурил следующую сигарету и осторожно обвел взглядом зал. Никто на мой столик внимания не обращал и не видел саможующуюся буженину. Тем временем кусок исчезал просто-таки с катастрофической скоростью. Подрос "грызун", что ли? И следы зубов стали видны, и чавканье слышно... А до сих пор даже молоко лакал бесшумно. На всякий случай я потрогал то место, где должен находиться воображаемый зверек. Фигушки кого-нибудь нащупал. Пустота. И неудивительно, появился "грызун" у меня в комнате из телевизионной рекламы, в которой кто-то невидимый быстро уничтожал головку сыра. Нет чтобы возник в квартире режиссера, придумавшего этот рекламный ролик...
Из-за перипетий с "грызуном" я пропустил объявление третьего заезда в бегах. Зато по реву трибун определил, когда он закончился. Диктор объявил, что победу одержал Сатарбеков на Искандере, и я посочувствовал белобрысому парню. С азиатами лучше не спорить - куда простодушным славянам против мудрости их древнейшей цивилизации.
Не успел я подумать о своих соседях на трибуне, как оба появились в кафе. Долг, как говорится, платежом красен. Белобрысый парень пассивно отнекивался, предлагая другу пойти куда подешевле, но Махмуд с мстительной улыбкой подталкивал его в спину.
- Твоя идея была тут пари обмывать, - не соглашался он. - Держи слово, Андрей.
Он окинул взглядом зал и заметил меня.
- А вот и наш сосед! - воскликнул Махмуд. - Теперь тебе не отвертеться.
Увидев меня, Андрей обреченно вздохнул и направился к столику. Я украдкой бросил взгляд на столешницу и облегченно перевел дух - "грызун" доел кусок буженины и за следующий вроде браться не собирался. А там - кто его знает...
- Прошу, - радушно предложил я, указывая ребятам на стулья рядом со столиком.
- Что ж ты не пришел на заезд? - пожурил Андрей, усаживаясь напротив, у окна, и взял в руки меню. - Поддержал бы, авось и выиграли...
Я пожал плечами. Упрек был из области абы да кабы и ни к чему меня не обязывал, если б я был нормальным человеком. Андрей и не догадывался, насколько оказался прав в своей обиде на меня. "Поддержи" я его, и Милютин на Прибое непременно пришел бы первым.
- Пиво разливное... - Андрей нашел в меню нужную строчку, и лицо его приняло растерянное выражение. - Ребята, а моих денег только на пять бокалов хватит.
Махмуд фыркнул. Но не зло, а понимающе. Видимо, не в первый раз происходило такое.
- Так у нас всегда, - обратился он ко мне. - Проигрываю пари - я плачу. Выигрываю - тоже. Хорошо, - сказал он Андрею, - шесть кружек возьму я, остальное - ты.
