Ознакомительная версия.
- А если нет?
- Шкаф будет служить тебе долгие годы, может быть, всю жизнь. И чем дольше ты с ним возился при постройке, тем памятнее и дороже тебе он будет, порой и откроешь его только затем, чтобы вспомнить об этом.
С этими словами Талия осторожно коснулась носком домашней туфли боковой стенки шкафа. Нежданная пауза затянулась, мы оба не знали, чем ее заполнить.
- Наверное, я мешаю тебе его доделать, - наконец произнесла она.
- Нет, не очень. В последние дни я вовсе не занимался его постройкой. Да мне и некуда с ним спешить. Это покупка на будущее, сейчас мне еще нечего туда класть, я от силы на треть заполню его вещами.
Талия невольно улыбнулась.
- Шкаф развития. Хороший символ, к тому же, так идущий тебе. У меня никогда не было пустующих шкафов. Купи я шкаф сейчас, он немедленно, он обязательно станет заполнен самыми различными вещами, пускай и не предназначенными для хранения в шкафах....
- Вам, женщинам...
- Нет, дело не в женской привычке захламлять каждый угол кучами вещей. Дело в сути самого шкафа, в том, что для меня он не может быть полупустым, - видя, что я не понимаю ее слов, Талия вздохнула несколько раз, словно собираясь что-то произнести, но затем махнула рукой. Почти безнадежно. - Это не так важно, как ты подумал. Просто слова, отпущенные на ветер.... Забавно, помнится, я начинала этот разговор с одиночества, а вышло, что к нему приплелся твой шкаф. Интересно... - она снова замолчала и снова добавила невпопад: - Все же, у каждого из нас свои склонности к приятным и неприятным жизненным ощущениям. У тебя свои, у меня... совсем иные.
И снова коснулась мягкой домашней туфлей стенки шкафа.
- Маше тоже необходимо пустое место в шкафу, - неожиданно произнесла она. - Нет, не для развития, не на будущее. На сегодня. Ей нужно такое место, я, конечно, утрирую, где она всегда может спрятаться ото всех.
- И от тебя? - не знаю, зачем я задал этот вопрос. Талия поежилась.
- Да. И от меня, - произнесла она после долгой паузы. - Ей жизненно необходимо свободное пространство, немного, совсем чуть-чуть, но чтобы оно принадлежало только ей, и никто, кроме нее, не имел на него никаких прав, она замолчала, сорвался голос. - Каждому человеку необходимо свободное пространство своего "я". Всякой близости человеческих отношений есть свой предел; преступивший его либо поработит того, чей предел он нарушил, либо изгонит того прочь и этим поработит самого себя.... Поэтому Маше так нужен ее пустой угол в шкафу, где она всегда отыщет тишину и покой своего заповедного места, безлюдной гавани, куда внешний мир не смеет пробраться.
Ее туфля коснулась шкафа. Я невольно следил за этими прикосновениями, они что-то значили для меня, нечто пока еще неразгаданное, но связанное с нашей неспешной беседой, с моей гостьей... да и со мной, наверное.
- Со мной было однажды нечто подобное. Давно, кажется, в другой жизни. Задолго до Маши. Я не буду рассказывать тебе всей истории - она покажется тебе банальной, она и есть банальна, скажу лишь, что когда-то я жила одна, совсем не чувствуя этого. Тогда мне нравилось, что никого нет рядом со мной, я хотела полной свободы действий - и я имела такую свободу. И была одна... душа, к которой я испытывала страсть, - я говорю так намеренно, чтобы не дать тебе козырей узнавания в руки, пускай мой давешний партнер будет считаться для тебя существом аморфным, неким андрогином. Страсть порой не признает половых различий, тебе известно об этом.... В то время я желала эту душу так, как позволяло мне мое желание. Душа эта... она разделяла мои чувства. Но пыталась соизмерить со своими чувствами, возможностями и желаниями, тем самым, ограничить их. Из-за этого мы часто, слишком часто имели причины для взаимного непонимания, как следствие недоверия, доходящего до пустых ссор и бессмысленных обвинений. Я видела выход в большем, нежели было, сближении, стремилась, как могла, к моей возлюбленной душе навстречу, искала спасения от наших неизбежных различий, от всех банальностей, что разделяли нас, в совершенном слиянии наших душ, в полной гармонии, в которую не верила и сама. В гармонии абсолюта, подобной - я увлекалась в то время даосизмом - знаку инь-ян. Я приводила этот знак в пример моей возлюбленной душе, не понимая, что моя трактовка этого знака отличается от общепринятой. Если бы он создавался на основе моих мыслей, то выглядел бы иначе. Ведь у двух существ лишь малая часть их естества, телесного и духовного, проникнута сущностью другого, та, что выглядит инородной точкой в знаке чужого цвета. А та линия, что соединяет их, на деле кладет предел, который необходимо сохранять в священной неприкосновенности для вечного кружения, вечного перетекания одного знака в другой в сфере их взаимоотношений.
Я нарушила неприкосновенность этого предела с невозможной легкостью, отчего нарушение это осталось мной незамеченным: я возрастила в себе бусинку возлюбленной моей души до шара, едва не поглотившую меня саму. Едва не перемешавшуюся со мной в единый круг мертвого серого цвета - бездвижный и оттого безнадежный. И увидев то, что я пытаюсь сотворить, возлюбленная мая душа бежала от меня, бежала вместе с раздувшимся во мне своим "я", со всем тем, что во мне принадлежало ей.
А я... - она грустно усмехнулась. - Но тебе, кажется, понятен исход. Мне осталось добавить совсем немного.
Моя соседка замолчала, точно выбирая нужные слова, из того множества, что хотела сказать. Я ждал, и взгляд мой замер на ее ступне, обутой в легкие домашние туфли, которой она изредка касалась стенки лежащего на полу шкафа.
- Город забрал возлюбленную мою душу, - глухо произнесла Талия. Голосом, который я не узнал и оттого вздрогнул невольно. - Всемогущий город возжелал ее и растворил в себе, стоило ей поддаться ему. Возжелал ее такой, какой она была в то время, со всеми радостями и горестями, проблемами и их разрешениями, чувствами и страстями... тем, что имела она, и что получила от меня в качестве неравноценной замены. Город принял ее в свое чрево, вместе с другими, коим уготовано было уйти в него в тот день. И с той поры он давит и на меня, желая забрать то, что не получил в возлюбленной моей душе, то что душа все же смогла оставить во мне, прощаясь навеки.
Мне осталось не рабство, - продолжала Талия, - нечто иное, более схожее с наркотической зависимостью от возлюбленной души, той, которой не стало, которую принял и рассосал в себе всемогущий безликий город. От той части и себя и ее, что душа забрала из меня в момент своего бегства, той части, что осталась вакуумом во мне. В то время, сразу после нашего разрыва, я нуждалась в ней, нуждалась больше всего, тогда я не принимала нашего разрыва, считая его лишь необходимой тратой времени перед тем, как нам соединиться вновь, тратой, мне кажущейся бесцельной, но для нее, возможно, решающей: почувствовав отсутствие части себя, она должна решиться. И тогда все вернется на круги своя, в тот круг, о котором я так мечтала. Но она не вернулась, не вернулась совсем, и когда я поняла это, когда ощутила вакуум внутри себя на месте возлюбленной моей души, я потеряла веру в мир....
Ознакомительная версия.
