Шестью или семью милями дальше река значительно расширилась; перед нами открылось огромное водное пространство, судя по всему - внутреннее море, поскольку береговая линия стала недоступна взгляду. Окружающие нас воды были полны жизни. Попадались и рептилии в небольшом количестве, но в основном вода кишела мириадами рыб.
Вода внутреннего моря была очень теплой, почти горячей; горяча и удушлива была атмосфера над поверхностью моря.
Казалось странным, что за неприступными стенами Капроны плавали айсберги и дул обжигающий холодом южный ветер. Здесь же только легкий теплый и влажный ветерок овевал эти полные жизни воды. Мало-помалу мы начали освобождаться от лишней одежды, оставив на себе лишь самый минимум для соблюдения приличий. Причем нельзя сказать, что тепло исходило от солнца, скорее это было тепло водяной бани.
Мы продвигались вдоль северо-западного берега внутреннего моря, постоянно делая промеры. Море оказалось глубоким, дно его было каменистым и постепенно понижалось по направлению к центру; когда же я попробовал измерить глубину на большом удалении от берега, дна достичь не удалось. Через попадавшиеся на берегу прогалины можно было разглядеть отдаленную скалистую гряду, почти столь же неприступную с виду, как и та, что окружала Капрону с океанской стороны. У меня есть теория, что в далеком прошлом Капрона представляла собой гигантскую гору - возможно, самую большую в мире, - и что в результате вулканического катаклизма вершина горы взорвалась, образовав огромный кратер. Затем, с течением времени, весь массив постепенно опустился на дно моря, оставив на поверхности лишь вершину разрушенной взрывом горы. Окружающие Капрону кольцом скалы, центральное море-озеро, горячие ручьи, питающие его, - все указывало на высокую вероятность подобной гипотезы, да и животный и растительный мир служили веским доказательством материкового происхождения Капроны.
В продолжение нашего плавания вдоль берега лесные заросли перемежались открытыми пространствами, на которых мы видели пасущихся животных. Через подзорную трубу я разглядел большого красного оленя, несколько видов антилоп, стадо травоядных, напоминающих лошадь, а однажды увидел косматую тушу, более всего схожую с бизоном чудовищных размеров. В изобилии здесь было и дичи. Похоже, участь погибнуть от голода нам не угрожала. Однако, завидев нас, животные на берегу тут же умчались прочь, увлекая за собой и тех, что паслись дальше от воды, пока все они не скрылись в мареве отдаленного леса. Лишь гигантский косматый бык остался на месте. Нагнув голову, он следил за нами, пока мы проплывали мимо, а затем продолжил свою "трапезу".
Примерно в двадцати милях от истока реки мы наткнулись на невысокую цепь утесов из песчаника, отражающих своей структурой геологическое строение Капроны и служащих подтверждением моей теории катаклизма, взорвавшего в отдаленном прошлом эту землю. По выходам на поверхность можно было наблюдать, как перемешались в результате взрыва различные геологические слои. Вдоль этих утесов мы плыли на протяжении десяти миль, пока не достигли широкого пролива, ведущего в еще одно озеро. Поскольку нам была необходима питьевая вода, нельзя было упускать возможности исследовать даже самую незначительную часть берега, так что, промерив глубину и убедившись в проходимости пролива, я направил нашу субмарину между скал по обеим сторонам протоки, и мы оказались в исключительно удобной и радующей глаз каждого настоящего моряка гавани, пригодной для стоянки на глубине почти у самого берега.
Пока мы плыли вдоль берегов бухты, двое из немцев снова заметили на берегу человека или человекоподобное существо, следившее за нами из небольшой рощицы ярдах в ста от воды. Вскоре после этого мы увидели небольшой ручей, впадающий в бухту. Это был первый ручей, обнаруженный нами с момента выхода из реки в озеро, и я решил сделать, в нем пробу воды. Для высадки необходимо было подвести подводную лодку как можно ближе к берегу, поскольку и в этих водах, хотя и в меньших количествах, встречались хищные ящеры. Я приказал забрать в танки воды для погружения примерно на один фут и направил судно самым малым ходом прямо на берег, рассчитывая, в случае касания донного грунта, на имеющийся запас подъемной силы; но ничего этого не потребовалось, нос лодки мягко вошел в прибрежные камыши, а корма осталась на плаву.
Мои ребята все были вооружены винтовками и пистолетами, с достаточным количеством патронов у каждого. Я направил на берег одного из германцев с причальным тросом и двух человек наших для прикрытия, поскольку недолгое пребывание на Капроне, или Каспаке - так, как позже мы узнали, называется эта страна, - научило нас каждую секунду остерегаться внезапной опасности. Но вот причальный трос обмотан вокруг дерева и опущен кормовой якорь.
Как только бош со своей охраной возвратился на борт, я отдал распоряжение всему экипажу, включая и фон Шенворца, подняться на палубу. В своем обращении к ним я разъяснил, что настало время прийти к определенной договоренности, которая позволила бы избавиться от разделения на пленных и победителей. Действительно, в нашем положении само существование и выживание во враждебной среде зависело от общих усилий, мы попали в новый мир, настолько удаленный от причин и следствий мировой войны, как если бы нас разделяли с прежней жизнью миллионы миль и миллионы лет.
- Нет никакой причины переносить все наши расовые и политические распри на почву Капроны, - настаивал я. - Немцы могут перебить всех англичан на борту или наоборот, но это не окажет ни малейшего влияния на исход даже самой незначительной стычки на Западном фронте или на мнение обывателя в любой из враждующих или нейтральных стран. Таким образом, я ставлю вопрос ребром: должны ли мы все забыть прежнюю вражду и действовать сообща или оставаться разделенными на два лагеря и тем самым наполовину понизить налги возможности на выживание, а может быть, и вообще потерять надежду на спасение? Могу еще добавить, если вы этого еще не осознали, что шансов увидеть снова родные края у нас и так не больше одного из тысячи. Правда, теперь с провизией и водой проблем больше нет, мы вполне способны обеспечить ими корабль на длительное плавание, но у нас почти не осталось горючего, а без него мы не сможем добраться до океана, так как только субмарина способна пройти через туннель в стене скал. Так что же вы решите? - С этими словами я повернулся к фон Шенворцу.
Он поглядел на меня в своей обычной недоверчивой манере и осведомился, каким будет статус немцев в том варианте, если мы сумеем найти путь спасения "У-33". Я ответил, что если мы все дружно будем трудиться. Для достижения этой цели, мы сможем покинуть Капрону равными в правах. Кроме того, я внес предложение, при успешной, хотя и маловероятной, нашей операции спасения, направить подлодку в один из нейтральных портов и отдать себя в распоряжение властей. В этом случае мы, по всей вероятности, будем интернированы до конца войны. К моему удивлению, он согласился принять мои условия, так что мы могли теперь рассчитывать на поддержку германцев в общем деле.
