Видя безнадежное положение командира сардаукаров и зная, что Гарон — сын верховного башара, Ромбур на протезах подошел к краю пропасти. Ухватившись рукой за край стены, он наклонился вперед и протянул Гарону свою механическую искусственную руку. В ответ на предложенную помощь Гарон лишь яростно зарычал.
— Возьми руку! — приказал Ромбур. — Я вытащу тебя при условии, что ты прикажешь своим войскам сдаться. Икс мой.
Подполковник сардаукаров не сделал даже попытки протянуть руку своему спасителю.
— Я предпочту умереть, чем спастись с твоей помощью. Стыд хуже смерти. Предстать перед отцом с позором гораздо большая боль, чем ты можешь себе представить.
Принц-киборг уперся ногами в пол, протянул руку и словно тисками сжал запястье Гарона. Он вспомнил потерю семьи, боль от ожогов после взрыва на клипере.
— Нет такой боли, какой я не могу себе представить, подполковник.
Несмотря на сопротивление и протесты Гарона, принц начал вытаскивать его наверх.
В этот момент сардаукар протянул свободную руку к своему поясу и в мгновение ока обнажил острый как бритва нож.
— Почему бы тебе не погибнуть вместе со мной?
Гарон злобно усмехнулся и нанес удар звенящим лезвием. От этого удара из синтетических сухожилий брызнули искры, но сила была недостаточна для того, чтобы перерубить протез.
Не дрогнув, Ромбур продолжал тащить молодого офицера и почти вытащил его на край провала. Дункан поспешил на помощь принцу. С обезумевшим от страшной решимости лицом Кандо Гарон нанес еще один удар своим ножом, на этот раз металл и пластик поддались. Гарон сумел разрубить сухожилия и синтетические суставы, сильно повредив протез. Когда Ромбур отпрянул назад, глядя на дымящуюся культю протеза, Кандо Гарон, не издав ни крика, ни даже шепота, полетел в пропасть на дно грота.
Солдаты Атрейдеса и повстанцы быстро захватили Гран-Пале. Дункан облегченно вздохнул, хотя битва еще не окончилась.
После разгрома сардаукаров и самоубийства Гарона повстанцы с мрачным удовлетворением принялись сбрасывать в пропасть тлейлаксов, расплачиваясь с ними за те казни, когда так же, с балкона Гран-Пале, ненавистные захватчики сбрасывали ни в чем не повинных иксианцев.
Переводя дух, Дункан попытался сбросить напряжение. Внизу продолжалось ожесточенное сражение, но Айдахо решил поприветствовать старого друга.
— Хорошая встреча, правда, Гурни? Человек со шрамом покачал головой.
— На мой взгляд, она несколько сумбурна. С этими словами он вытер пот со лба.
Слишком взволнованный и уставший, чтобы праздновать победу, К’тэр Пилру сел на обломок пластона и коснулся рукой плит пола, словно желая оживить память о днях ранней юности.
— Жаль, что брат не может увидеть этого.
Он вспомнил, как в последний раз стоял здесь, в Гран-Пале, будучи сыном уважаемого дипломата. В этот момент К’тэру страстно захотелось вернуть украденные у него годы жизни. То было время изящества, приемов, флирта и интриг из-за руки Кайлеи Верниус.
— Твой отец еще жив, — сказал Ромбур, — и я буду рад, если он согласится возобновить свою службу на посту уважаемого посла Дома Верниусов.
Мягко, следя за силой сокращения механических мышц, принц сжал сутулое плечо К’тэра. Ромбур взглянул на свою дымящуюся культю, недовольный тем, что придется ремонтировать р. уку, а заодно и приводить в порядок поврежденное лицо. Но Тессия поможет ему. Как сейчас не хватало принцу ее присутствия.
Изможденный, но улыбающийся К’тэр поднял глаза.
— Сначала нам надо дать проекцию на искусственный небосвод. Вы должны сделать заявление, особо отметив этот день.
Много лет назад К’тэр однажды проник во дворец, захваченный тлейлаксами, и спроектировал на небосвод изображение принца, обратившегося к народу из изгнания. Теперь он направился в комнату управления вместе с принцем, Дунканом и еще дюжиной людей. На пороге комнаты управления они обнаружили трупы двух тлейлаксов с перерезанными глотками…
Ромбур не знал, как обращаться с оборудованием, но К’тэр помог сканировать лицо Ромбура и передать его подвижное изображение в систему. Спустя несколько секунд гигантское изображение лица принца появилось на искусственном небе Икса. Под сводами грота загремел его усиленный мощными динамиками голос.
— Я — принц Ромбур Верниус! Сейчас я занял Гран-Пале, мое родовое гнездо, принадлежащее мне по праву. Здесь я намерен остаться навсегда. Иксианцы, сбрасывайте оковы и гнет. Долой угнетателей! Вы снова обрели былую свободу!
Когда Ромбур закончил свою речь, внизу, перекрывая гул яростного сражения, раздался восторженный рев.
На обратном пути, в переходе, их встретил Гурни Халлек.
— Смотрите, что мы нашли.
Он подвел принца к бронированной двери тайного склада, вскрытого солдатами Атрейдеса.
— Мы надеялись найти здесь компрометирующие документы, но вместо них обнаружили вот это.
Все помещение от пола до потолка было уставлено ящиками. Один из ящиков был наполнен оранжево-коричневым порошком, веществом, издававшим сильный запах корицы.
— Выглядит, как меланжа, и на вкус тоже напоминает ее, но взгляните на этикетку. Здесь тлейлаксианскими буквами написано: «Амаль».
Ромбур перевел взгляд с Дункана на Гурни.
— Где они взяли столько пряности и почему хранят ее здесь?
К’тэр тихо ответил:
— Я видел, что происходило в исследовательском павильоне. — Вид у него был сломленный. Поняв, что его никто не слышит, он повторил сказанное громче и добавил:
— Теперь мне многое стало ясно. Мираль, Кристэйн… и запах пряности.
Товарищи озадаченно посмотрели на К’тэра. Взгляд и фигура этого человека выдавали величайшую усталость. Будь у него меньше решимости и терпения, он никогда не смог бы продолжать борьбу в течение стольких лет и давно бы сдался.
Он энергично тряхнул головой, словно стараясь избавиться от звона в ушах.
— Тлейлаксы использовали лаборатории Икса для получения синтетической пряности. Амаля.
Дункан вспыхнул гневом.
— Это заговор, и обусловлен он не злокозненностью Тлейлаксу. Нити его ведут к Трону Золотого Льва. За страданиями иксианцев и падением Дома Верниусов маячит тень Дома Коррино.
— Искусственная пряность…
Ромбур, поняв, о чем идет речь, тоже пришел в ярость.
— Икс был разрушен, моя семья убита… и все это ради этого?
Он испытал омерзение при одной мысли о такой возможности. К каким тяжелым последствиям могут приводить экономические и политические амбиции.
Почесав шрам, Гурни нахмурился.
