— Но не по воздуху, — отрезал Вилвил. Орбур швырнул очередной камень.
— Тоща давай по воде.
— А почему бы и нет. Лодка ведь может плыть, верно?
— Да, но водовороты, рифы, — напомнил я.
— А мы над ними поднимемся, — чуть ли не закричал Вилвил. — Вот-вот, мы наполним баллоны газом ровно настолько, чтобы лодка находилась над водой, но не воздухотолкатели! Они ведь могут гнать и воду. А мы будем крутить педали в сторону дома. Когда ветер утихнет, мы сможем подняться в воздух.
— Но если ветер будет дуть на баллон, как на паруса, то и в этом случае нас будет гнать назад, — сказал я.
— Да, но вода будет гнать нас вперед. Таким образом вода даст нам точку опоры, которая необходима, чтобы вернуться домой. К тому же мы не будем накачивать баллоны так сильно, как обычно. Они будут представлять меньшую площадь для ветра. И с ним легче будет бороться.
Конечно, Вилвил и Орбур были правы, как всегда, когда дело касалось летающей машины. О ней они знали почти все, как и сам Пурпурный. И уж несравненно больше Шуги. Шуга возражал против приравнивания действия ветра на баллоны и действия ветра на паруса. Но Орбур заявил, что ветер есть ветер. И Вилвил и Орбур оказались правы. Вода лениво плескалась под нами, воздухотолкатели оставляли позади себя пенный след. Мальчикам приходилось налегать на педали вдвое сильнее, чем в воздухе. Когда мы это делали, нас пыталось оттащить назад и, таким образом, мы смогли избежать больших опасностей нашего путешествия.
Когда мальчики уставали, мы или увеличивали балласт, или выпускали немного газа. На воде нас сносило совсем немного.
За собой мы тащили рыболовные сети. Это был подарок Пурпурного. Нам не терпелось испытать их на деле. Однажды мы поймали что-то очень большое, и оно полдня тащило нас на восток, прежде чем мы сумели перерезать веревки. Нам пришлось использовать для этого специальный инструмент.
Пища, которой снабдил нас Пурпурный, была не то, чтобы несъедобная, но имела неприятный привкус.
На пятый день нам явно повезло — мы наткнулись на участок воды со стремительным течением, уносящим нас к югу. Мы держались за него сколько могли, пока течение не стало слишком бурным. Тоща мы поднялись в воздух. Мальчики были в восторге, обнаружив, что ветер дует нам в спину.
Периоды темноты стали теперь больше. Два часа. Один сезон сменял другой. Океан начинал отступать. Это будет длиться еще несколько месяцев. Море под нами пенилось вокруг бритвенно острых скал — это начали обнажаться горные пики. Был период сильного тумана: голубого, красного, черного — бесконечное повторение вместе с циклом солнц.
Мы уже потеряли три воздушных мешка. Их швы расползлись неожиданно и как-то одновременно. Мы компенсировали их потерю еще большим накачиванием мешка Пурпурного. Он был уже наполовину пуст, но еще более чем заменял недостаток других.
В следующие дни мы расстались еще с двумя мешками. Очевидно, очень большая ошибка была допущена с клеем, который Грим использовал для заклейки швов — или, возможно, сама ткань оказалась не такой крепкой, как ожидалось. Те мешки, которые у нас еще остались, держали газ не дольше дня. Шуга и я постоянно подзаряжали их. В момент изготовления воздушная ткань была плотной, но теперь она определенно перестала быть таковой. При постоянном использовании что-то ослабило ее.
Мы еще волочили за собой наши рыболовные снасти. Они свисали за бортом, как тоненькие нити мерцающей паутины. Я удивлялся мастерству их изготовления и прикидывал, сможем ли мы сделать такие же.
Нас внесло в новую зону тумана: голубой, белый, красный…
В черном тумане наш крючок опять зацепился за что-то большое, слишком большое, чтобы его можно было вытащить. Мы не решились обрезать нить. Она была слишком ценной, чтобы терять ее. Ветер свистел в снастях, так быстро мы двигались.
Туман тогда рассеялся, когда голубое солнце выпарило его. И мы увидели, что поймали на крючок… землю. Пустыня, которую мы пересекали много месяцев назад, которая еще совсем недавно была морским дном, теперь представляла собой непролазное болото. Болотная тина за несколько дней бурно зацвела. Там должны быть жевательные корни. До дома осталось недалеко.
Мы вернулись к мирной жизни близнецов-деревень. Жизнь и в самом деле представлялась даже более спокойной, чем раньше. И ответственность за это несли я и Шуга. Во время отлета «Ястреба» мы просыпали над веселящейся толпой пыли желания. В результате там продолжались оргии целых три недели. Непристойно, конечно, но это породил чувство братства между верхней и нижней деревнями. Другим связующим звеном между нами стал Шуга. Теперь он был главным волшебником обоих поселений.
Гортин, правда, позволил ему занять этот пост только заручившись клятвой Шуги, что он выкупит все волшебные символы в деревне за их полную стоимость. Потребовались уговоры, чтобы он согласился выкупать и символы Пурпурного, но прощальные слова Пурпурного надолго привели его в хорошее настроение. Однажды его видели даже улыбающимся.
Конечно, нашлось несколько человек, которые огорчились из-за расстройства их планов. Пилг, например, вложил почти весь свой капитал в символы Пурпурного и считал, что их следовало бы выкупать по прежней цене — десять к одному.
Но жизнь наша текла мирно. По вечерам я сидел и слушал, как бранятся жены и кричат дети, и думал, до чего же хорошо быть дома. Жизнь вернулась к своему неспешному ритму. Я по-прежнему нарезал плашки и этим регулировал развитие коммерции. Другие производили товары, а я распределял плашки, теперь уже только голубые, поскольку Пурпурный улетел.
Ткачество оставалось основным ремеслом. Торговцы прибывали не только с других деревень, но даже и с материка, и южных краев. Каждые пять дней прибывал новый караван. Они приходили из все более отдаленных поселений. Мы стали теперь могущественной торговой деревней, а слава о нашей ткани распространилась по всей нашей земле.
Вилвил и Орбур работали над новым «Ястребом». Старый был установлен на почетном месте на особой поляне, принадлежащей сыну Френа Кузнеца. Ни один из торговцев не проходил мимо, чтобы ни остановиться и ни удивиться лодке.
Новый «Ястреб» должен был получиться огромным — почти в пятнадцать человеческих ростов длиной. Ему потребуется свыше сотни воздушных мешков и десять мужчин на велосипедах, чтобы приводить его в движение. Теперь следующий болотный сезон не прервет нашу торговлю с материком. Подмастерья ткачей и изготовители лодки никогда так напряженно не работали, как в последнее время.
