А потом наступила тишина. Оглушенные и ошеломленные люди сидели, от нестерпимой боли сжимая головы руками.
Там, где кипело сражение, осталась только выжженная дотла земля. Ольтем стоял рядом с этим черным, почти правильным кругом и, казалось, опирался на свой огненный жезл. Минут через пять Сергей смог подняться. Глаза его видели плохо, в них то темнело, то они слезились и болели. Уши совершенно заложило. Но он все же смог подойти туда, где лежало тело Алины, сел на землю рядом с ним. Зрение постепенно восстанавливалось. Он увидел, что кто-то приближается. Это было тело погибшего моряка, которым воспользовался пришелец.
— Вы живы остались? — без удивления, как-то равнодушно спросил Сергей.
Ольтем не ответил. Он неловко опустился на землю с другой стороны от лежавшего тела, взял Алину за руку. Сергей посмотрел на него с какой-то усталой злобой.
— Феноменально, — сказал Ольтем. — Она справилась с шестью эллипсоидами. Одна.
— Лучше бы она осталась жива, — глухо сказал Сергей.
— У вас нарушено зрение, — сказал пришелец. — Оно должно восстановиться. Она жива.
Сергей поднял на него глаза, потом медленно перевел их на Алину. Грудь ее чуть заметно поднималась и опадала.
— Она дышит, — сказал он ошеломленно.
* * *
Мак-Гроу успел проплыть больше половины расстояния до фрегата, когда Дональд помог ему подняться в шлюпку.
— Ну что? — спросил он.
— Все в порядке. Только не давайте им вытащить его наверх.
— Не дадим, не беспокойся.
Мак-Гроу молча следил затем, как команда яхты, сдавшаяся без единого выстрела — положение было безнадежным, — садилась в шлюпку. Последним сел Хэммонд, держа в руках Чико. Когда все поднялись на борт фрегата, Мэтьюз подозвал к себе Мак-Гроу, Уэллса и Хэммонда.
— Вы капитан яхты? — спросил он. — Да, сэр. Я Брайан Хэммонд.
— Формально вы задержаны в связи с чрезвычайной ситуацией. Насколько я понимаю, вы хотели поднять Власова наверх?
— Да, сэр, я думал, что эти пришельцы угомонятся, если покончат с ним, или уж пусть он сам бы дрался с ними.
— Хорошо. Я понимаю вас. Но у Мак-Гроу, офицера британской контрразведки, было задание устранить Власова, и он это задание выполнил.
— Вы хотите сказать, сэр?…
— Воздух в батисфере отравлен ядовитым газом. Будь Власов хоть самим дьяволом, он уже труп.
— Я не знал этого, — сказал Хэммонд. — А что с Царицей?
— Пока не знаю. Мне известно, что пришельцы уже в замке, и наверняка она погибла. Дональд, нужно высадить на берег разведку. Возьмите с собой семь-восемь вооруженных людей и задержите всю свиту этого Царя — если, конечно, кто-то остался жив. Если там эти пришельцы, доложите. Будьте осторожны.
— Есть, сэр.
Уэллс вернулся в шлюпку, и та пошла к берегу.
— Возможно, сейчас пришельцы займутся нами. Надо решить, что делать с яхтой.
— Она повреждена, сэр, — сказал Хэммонд. — Похоже, что-то с винтом.
— Винт срезан. Это наша работа, — сказал Мэтьюз.
— Ну что ж, если уж вы задумали покончить с Власовым, осталось взорвать яхту, — угрюмо сказал Хэммонд.
— Мы так и сделаем, а то в этой суете кому-нибудь взбредет в голову поднять батисферу, — отозвался Мэтьюз. И вдруг спросил: — Вам ее не жалко, Хэммонд?
— Нет, сэр. Она слишком красива, чтобы достаться кому-то другому.
— Вы что, с такой симпатией относитесь к этому человеку, к так называемому Царю? — удивленно спросил Мэтьюз.
— Что вы, сэр, — усмехнулся Хэммонд. — Я ее имел в виду, владелицу этой яхты, Царицу. Она настоящая Царица, сэр. И если она погибла, пусть лучше ее яхта погибнет вместе с ней.
— Там никого не осталось?
— Никого, сэр.
— Офицера-артиллериста ко мне!
— Есть сэр.
Через полминуты Мэтьюз отдавал молодому лейтенанту распоряжение: нацелить на яхту носовое орудие и уничтожить ее.
— Есть, сэр, — сказал тот, не задавая лишних вопросов, хотя ему было смертельно жаль уничтожать столь прекрасное творение рук человеческих.
— Опустить перископ. Всплываем, — сказал Красавин.
— Чтобы эта тварь нас прикончила? — угрюмо отозвался Григорий. После того, как их экипаж сократился с тридцати двух до восьми человек, иерархия будто бы нарушилась. Красавин это почувствовал, поэтому повторил более жестким тоном:
— Всплываем. Это приказ.
— Зачем, Олег?! На твоих глазах уничтожили двадцать пять человек! Хочешь к ним присоединиться?!
— Мы здесь для того, чтобы защитить людей и вывезти в безопасное место.
— А как ты их защитишь и вывезешь, если лодку уничтожат? Остынь, Олег, успокойся. Что толку бессмысленно жертвовать собой?
— Ты же видел — на скале никого нет.
— Пришелец мог спрятаться. И потом, там еще фрегат.
— На фрегате о нас наверняка знают и конечно же нас давно обнаружили. С ним нам все равно не справиться.
— Тогда какой смысл всплывать?
— А какой смысл отсиживаться здесь, когда там…
— Я вижу, ты готов умереть ради этой Царицы, — злобно сказал штурман. — Но других-то не тяни за собой, они голову не потеряли.
— Хватит, Григорий. Я здесь командир. Не забывайся. Всплываем. Вы все останетесь в лодке. Выйду я один.
Выйдя на берег, Олег осмотрелся. Было тихо, необычайно тихо. Эллипсоидов не было видно. На берегу догорали обломки замка. Олег почти бегом направился туда. Лестница сгорела от ударов эллипсоида, и он выбрался наверх по крутой тропинке.
Пахло грозой. На выжженной траве он увидел лежавшую Алину и людей около нее. Сергей сидел рядом с Царицей, держа ее за руку, губы его шевелились, словно он молился. Олег приблизился, увидел одного из своих моряков.
— Живой? — машинально спросил он. Тот не ответил. Олег опустился на траву возле Алины, взглянул на Сергея: — Что с ней? Она жива?
— Да, — хмуро ответил тот.
— Ваша подлодка — она уцелела? — услышал Красавин вопрос, заданный резким тоном. Он поднял глаза — это был Сергунин.
— Лодка в порядке. Только экипаж — в живых осталось восемь человек.
— Мы сможем на ней уйти?
— Да, если пропустит фрегат. Пробиваться с боем у нас практически нет возможности.
— Надо уходить. Власов удрал и, наверно, погиб. Мы без него — просто…
Грохот орудия фрегата заглушил его слова. Над кораблем взвился дымок. Там, где стояла яхта, образовался огромный сноп из водяных брызг, пламени и летевших обломков.
— Они ее взорвали, — сказал Красавин. — Власов был там?
— Черт его знает. Это уже не важно, — сказал Сергунин. — Нужно увезти Алину. Здесь ее просто арестуют. Мы ничего не сможем сделать.
