— Дарби, ты здесь?
— Да, ваше величество.
— Не уходи. Здесь так темно… вокруг. — Эдик прерывисто дышал, и Мак-Гроу понял, что он напуган. — Видишь, Дарби, ты второй раз спасаешь мне жизнь. Я и раньше был твоим должником, теперь вдвойне. Мне нужна будет еще одна жизнь, чтобы расплатиться с тобой. Или нет, я могу заплатить и в этой жизни, но она должна быть долгой, очень долгой… как эта тьма за окнами… Ты здесь, Дарби?
— Да, ваше величество, — отозвался тот и взглянул на часы. Таймер должен был сработать через четыре минуты, спуск продолжался, все шло по плану, только сердце у шотландца было не на месте. То колотилось, то замирало, словно отсчитывая гулкими редкими стуками оставшиеся секунды.
— Хорошо… Я не думал, что здесь так темно. Раньше я боялся лезть в эту штуку. И правильно. Теперь я испугался света… небесного света… а может, это ангелы прилетали по мою душу, а, Дарби?
— Не знаю, ваше величество, — глухо сказал Мак-Гроу. Он подумал, что Царь, должно быть, сходит с ума. Нормальный человек не станет так говорить. Да, он достаточно пережил, чтобы сойти с ума. Мак-Гроу вспоминал безумные эскапады Царя Мира за эти несколько недель его царствования. И вдруг он на минуту утратил контроль, и ком подступил к его горлу. Этот человек хотел быть счастлив и сделать счастливой любимую им женщину. Ему это не удалось. Цепь ошибок, трагедий, насмешек, страха… А теперь он снова ошибся… Доверил свою жизнь самому лютому из врагов. Он наивен, как ребенок, подумал Мак-Гроу, вспомнил своего сына, и злые слезы подступили к глазам. Встряхнув головой, Мак-Гроу глянул на часы. Оставалось тридцать секунд. Какое счастье, что я уже ничего не смогу изменить, подумал он.
— Дарби, — раздался вдруг снова тонкий и немного жалобный голос, — ты не ушел?
— Нет, ваше величество.
— У меня никогда не было такого друга, как ты, Дарби. Если я останусь жив, мы с тобой будем просто друзьями. К черту все это… какой я Царь… Мы возьмем Алину, наших самых близких друзей и уедем куда-нибудь на пустынный остров. Ты тоже найдешь себе такую же прекрасную девушку, как Алина… Будем просто друзьями.
— Нет, — сказал Мак-Гроу и взглянул еще раз на часы. Время истекло.
— Нет? Почему ты говоришь «нет», Дарби? О чем ты? Здесь что-то щелкнуло… я уж думал, лопнуло стекло. Наверно, хватит спускаться… О чем ты, что ты имел в виду, Дарби?
— Всё, — сказал Мак-Гроу. — Я на всё сказал «нет». Я не найду себе любимую. И мы с тобой не будем друзьями. И не будем жить на острове. И я не Дарби. Меня зовут Гарольд Максвелл, слышишь, ты?! — Голос его сорвался, но он перевел дыхание и снова приблизил трубку к губам. — Гарольд Максвелл! Это мое имя, ты хотел его отнять у меня! — Мак-Гроу кричал в трубку, сам не замечая этого, и жгучие слезы катились по его щекам… — Ты слышишь меня — ты, ублюдок?!
Он заставлял себя ругаться, потому что внезапно почувствовал то же, что и тогда, когда он стоял возле мертвых тел — женщины, которую он любил, и ребенка, частицы его души и плоти.
— Ты знаешь, кто я?! Человек, у которого ты отнял все — жену, сына, друга!.. А теперь ты хочешь стать моим другом, душой моей завладеть! Ты дьявол, ты будешь в аду, и это я тебя туда отправлю! Вспомнил?! Ты слышал, как что-то щелкнуло? Это была твоя смерть, проклятый ублюдок, слышишь ты меня? Ты умрешь!
Царь молчал. Может быть, он уже мертв, подумал Мак-Гроу, но ему чудилось тяжелое прерывистое дыхание в трубке.
— Я тебе еще вот что скажу, — продолжал он охрипшим голосом, — знай, что я найду твою жену, и если ее не прикончат эти твари, я сам это сделаю. Чтобы убить в ее чреве твое поганое отродье, если оно там сидит. — Максвелл говорил уже тише, сам не веря тому, что говорит. — Я это сделаю, — сказал он, больше убеждая себя, чем собеседника. — Ты меня слышишь? Ты понял меня, ублюдок? Или ты уже мертв? Будь ты трижды проклят!
Голос его сошел на шепот и сорвался окончательно. Рыдания душили его. Мак-Гроу сжимал трубку с такой силой, что мышцы стало сводить судорогой.
В трубке было тихо. Максвелл взглянул на часы. Три минуты прошло с тех пор, как сработала смертельная ловушка. Слезы катились по его щекам, и он тщетно заставлял себя раздвинуть губы в торжествующей усмешке. Это не получалось. Зубы были плотно сжаты и лишь скрипели, когда он пытался разжать их. И вдруг в трубке раздался тонкий, пронзительный, безумный и насмешливый голос:
— Дарби… Дарби Мак-Гроу, подай мне рому!..
Потом прозвучал какой-то сдавленный хрип. Нервы у Максвелла не выдержали. Он швырнул трубку, вытащил из-под бухты каната топор и несколькими ударами попытался повредить механизм подъема батисферы. Теперь тому, кто пожелает вытащить ее, придется потрудиться. А времени у него не будет. Фрегат уже идет к яхте. Теперь можно было и уходить. Мак-Гроу подумал, не сказать ли экипажу, чтобы тот покинул корабль. Но ему не хотелось больше ничего делать, даже взорвать эту яхту почему-то казалось ему уже лишним.
Максвелл прошел к ближайшей спасательной шлюпке, но спустить ее на воду не успел. Он услышал за спиной низкий голос:
— А ну-ка стой, парень!
Он повернулся. Перед ним стоял Хэммонд, сжимая в руке пистолет.
— Мне очень жаль, парень, но тебе придется вытащить его наверх.
Дуга эллипсоидов сжималась, они катились размеренно и величаво. Почему-то на расстоянии они не пускали в ход молнии. Видимо, бой с инэстами требовал прямого контакта.
Сергей обнял Алину.
— Почему ты не ушла с ним? — сказал он с горечью. — Я хочу, чтобы ты жила.
Он почувствовал вдруг, как разом ослабло ее тело, сжал ее крепче. Она что-то шептала, он прислушался.
— Мне нужно жить, — говорила она, — ради ребенка, который у меня родится.
— Его ребенок?
— Да.
— Ты не сказала ему?! — Он отстранил Алину от себя, посмотрел на нее, но глаза ее были закрыты.
— Нет. Прости, я должна идти, ради него, моего малыша, — шептала она.
— Куда? — не понимал Сергей.
И вдруг тело ее совершенно обмякло, и ему пришлось подхватить ее, чтобы удержать.
— Алина! — крикнул он, думая, что она умирает.
Все обернулись к ним. Сергей продолжал держать в руках уже безжизненное тело. А остальные люди расступались в ужасе, потому что прямо на них шел огненный человеческий силуэт.
— Алина, не уходи! — дико выкрикнул Сергей, вдруг поняв, что это ее инэст, инэст любимой им женщины, идет навстречу эллипсоидам.
Тело моряка с подлодки покачнулось и опустилось на землю. Рядом с ним появился второй инэст — пришельца Ольтема. Свечение его было тускло-красным, и Сергей вспомнил Серого — тот светился ярче, но тоже красноватым оттенком.
