- Шаровая Молния... - повторяет Дэвидж. - Скажи Шаровой Молнии, что с нас довольно репортажей. Пусть нарисует волшебную картинку и сматывается. Сняв наушники, Дэвидж кладет их на стол и поворачивается к Жнецу. Договорись о встрече с Рушем. Может, нам удастся ему втолковать, что мы настроены серьезно. Постарайтесь доставить сюда тела Али Энаята и Салли.
- Непременно.
- Что касается переговоров, то пусть их картинка со звуком транслируется для всех станций, способных ее принимать.
- Я позабочусь об этом, - отвечает Жнец. Уставившись в середину стола, Дэвидж произносит, словно обращаясь к самому себе:
- Горы трупов... Но сомнения насчет нас остаются. Мы уже столько натворили, они уже уплатили такую цену, да и мы тоже - и все равно сомнения! Сколько всего потребуется трупов, чтобы нас зауважали? спрашивает он меня.
Вопрос риторический. Он с трудом выпрямляется. Впервые он кажется мне дряхлым стариком. Его рука ложится мне на плечо.
- Я очень горд тобой, Ро. - Он останавливает взгляд на всех по очереди. - И всеми вами. Я горжусь нашим "Миром".
Он отворачивается и уходит к себе. Шаги его медленны, почти немощны, спина согнута под тяжестью забот. Кита кладет ладонь на мою руку.
- Если мы понадобимся, у меня при себе наушники. - Она встает и выходит следом за Дэвиджем.
Жнец, Дженис и Роджер передают наши сообщения, договариваются, транслируют для последующего показа наши съемки и схемы. Определены время и место переговоров с "Черным Октябрем", после чего "Эол" тяжело разворачивается.
Я вспоминаю двоих детишек Али Энаята - человека и драка, в биологическом смысле не приходившихся ему родными.
Придется сказать им о гибели отца. Вспоминаю Салли Редфивер кошмарный бар, ее платье... Разговаривать с Кудаком предстоит Жнецу.
Больше всего я думаю про старого драка Тока, сторожившего ее вещи, не расставшегося со своей историей и взявшего войну с собой, в будущее. Того, кто все время твердил: "Все - мои дети. Все мои дети". Кажется, Уилл Дэвидж поступает так же.
Остаток ночи проходит на Дорадо тихо. Я ложусь спать, и мне снится, что я ребенок и живу у Дэвиджа в пещере. Там я учусь любить и быть любимым, становиться любовью. Я - часть чуда, зовущегося вселенной; а потом оказывается, что все это - ловушка, придуманная Фалной. Я тянусь к руке дяди Уилли и нащупываю смерть. Я просыпаюсь от собственного крика и снова убаюкиваю себя слезами.
43
Вскоре после рассвета мы с Дэвиджем и Китой будем встречаться в холмах к северу от Обсидиана с Полом Рушем, новым главарем "Черного Октября". Платформой управляет Жнец: он отказался отпустить нас одних и спрятал на себе столько оружия, что в воде немедленно пошел бы ко дну. "Эол" остался на своем обычном месте - над морем Шорда; на нем работает наша группа обеспечения - Йора, Дженис, Кудак. У Жнеца, Киты и у меня переносные компьютеры с видеокамерами, посылающими сигналы на корабль, откуда они поступают Фронту, Маведах и всем мелким группировкам.
Держась за тормозные рычаги, мы молча смотрим на Руша и двоих его телохранителей, дожидающихся нас на лужайке. У их ног две циновки, на каждой - по обернутому в саван телу. Сенсоры корабля свидетельствуют, что в чаще прячется не один "октябрист". Ловушка? Или предосторожность на случай, если капкан поставим мы?
При посадке я больше наблюдаю за Дэвиджем. Он как-то странно спокоен. Ночью я слышал, как они с Китой спорили. Он настаивал, чтобы она осталась, она настаивала, чтобы остался он. Тем не менее противник пожелал встретиться со всеми нами, названными Полом Рушем "руководством". В конце концов они договорились, что полетят оба, а потом с яростью, словно в последний раз, принялись любить друг друга.
Я больше не изумлен любовью между ними, молодой женщиной и пожилым мужчиной. Я учусь смотреть глубже видимости - умение, которым Кита и Дэвидж владели еще на Дружбе. Подслушивая, я тосковал по прикосновениям Фалны. В тот момент я был готов все ему простить, лишь бы оказаться в его объятиях...
Платформа опускается, и я принуждаю себя вернуться в настоящее. Жнец глушит двигатели, спускает трапы и первым ступает на поросшую травой опушку. За ним сходим мы трое, инстинктивно соблюдая дистанцию между собой, чтобы нас нельзя было застрелить всех сразу.
В пяти шагах от троих "октябристов" мы останавливаемся. Теперь, вблизи, я вижу, что один из телохранителей - главный идеолог "Черного Октября", женщина по имени Акилах Хариф. Третьего я не узнаю. Руш, пристально глядя на Дэвиджа, нарушает молчание.
- Мы договорились о встрече без оружия. Мы втроем не вооружены, вы трое тоже. - "Октябрист", которого я не знаю, поднимает ручной сканер. - А вот этот, - Руш показывает на Жнеца, - вооружен до зубов.
Кита отвечает с улыбкой:
- Это - попытка как-то компенсировать ваших триста сорок двух солдат, наблюдающих за нами из лесу. - Слушая этот разговор, я не забываю про нож у меня в сапоге. Видимо, Руш не считает его оружием в сравнении с пистолетами и лазерами, которыми обвешан наш Жнец.
Выражение лица Руша не меняется. Он указывает кивком на тела Али Энаята и Салли Редфивер.
- Вот ваши убийцы. Как договорились.
Дэвидж, не сводя взгляд с Руша, коротко бросает:
- Жнец!
Жнец встает между двумя циновками, опускается на колени перед одной и открывает лицо Кота Из Подворотни, первого нашего добровольца. На лице запекшаяся кровь, волосы слиплись от крови, глаза открыты. Жнец закрывает трупу глаза. Потом наклоняется над второй циновкой, открывает лицо трупа. У Салли Редфивер глаза закрыты, лицо восково-желтое, рот разинут. Жнец опять накрывает мертвое лицо, встает, поворачивается к Полу Рушу.
- Она была не убийцей, понял, слизняк? Она спасла вам жизнь.
- Она убила Раймонда, - напомнила Акилах Хариф.
- Раймонд Сика был негодяем. Если бы отданный им приказ был выполнен, с "Черным Октябрем" случилось бы то же самое, что сделали ваши ракеты с "Тин Синдие".
- Они убивали нас, наших соплеменников!
- А теперь они мертвы. - Жнец нагибается, берет тело Салли на руки и относит ее к платформе.
- Зачем мы встретились? - спрашивает Дэвидж.
Главарь "Черного Октября" хмурится, как будто ему трудно ответить на этот вопрос. Так и не ответив, он наблюдает за Жнецом, который, положив тело Салли на платформу, возвращается за Али Энаятом. Когда он поднимает тело нашего первого добровольца, Руш переводит взгляд на Дэвиджа.
- Мне было нужно увидеть вас в лицо. Телевидению я не доверяю.
- Кстати, вас сейчас снимают, - предупреждает его Кита. Акилах показывает камеру Салли с ее собственным изображением на крохотном экране.
- Мы знаем.
- Сейчас между тобой и мной нет экранов, - говорит Руш Дэвиджу. - Я хочу видеть тебя - лицо, глаза, - когда ты будешь отвечать, что вам понадобилось здесь, на Амадине, в схватке, не имеющей к вам никакого отношения.
