Время от времени кивая посетителям, он вдруг заметил новые лица и направился к нашему столу. Несмотря на свои габариты, двигался он поразительно легко, и хотя живот здорово выпирал, было ясно, что при случае он вас запросто обгонит.
– Хелло, Тони! – сказал он высоким тенорком. – Привел друзей в самый лучший гамбургерный притон на Марсе?
Он наклонился над спинкой стула Коннела и принялся рассказывать одну из своих старых баек. В это время девушка в сопровождении трио начала петь. Ее голоса почти не было слышно из-за надоедливого гудения Юргенсена. Я заметил, что Коннел старается условить хоть что-нибудь.
В конце концов и Юргенсен это заметил. Отвернувшись от Хаулета и Мидоуза, которые смеялись над его враньем, он хлопнул парня по плечу.
– Вижу ты заметил Лайлу Мэлони, парень. Не хочешь купить у нее кофе?
– К-кофе? – Коннел запнулся.
– Разбавленный водой, – напомнил я Юргенсену. – Ужасная дрянь, как и твое шампанское.
– Я скажу, что ее приглашают, – не обращая на меня внимания, тот поманил девушку пальцем.
Я пытался его отговорить:
– Ребята улетают утром. У них нет времени...
– Тем больше причин познакомиться с Лайлой!
Мы ждали, пока она закончит песню. Девушка покачивалась в такт, и ее лавандовое платье слегка кружилось вокруг нее в легкой марсианской гравитации. Конечно, она бы никогда не стала певицей на Земле со своим тихим голоском, скорее просто приятным и мелодичным.
Она подошла с чашкой кофе, сказала мне «привет», с усмешкой посмотрела в спину удаляющегося Юргенсена и стала знакомиться с остальными. Заметив, что Хаулет мне подмигнул, и подозревая, что он обычно предоставляет Коннелу задний отсек корабля, я решил развлечься и предложил показать Мидоузу заднюю комнату.
Тот пробубнил что-то насчет своих седин, но, бросив взгляд на Лайлу и Коннела, без дальнейших уговоров отправился за мной.
Игровой зал Юргенсена так же отличался от бара и столовой, как те друг от друга. Обстановка была очень простой. Драпировки из синтетического бархата темно-зеленого цвета, так любимого марсианскими колонистами, покрывали стены. Рассеянный свет приятно отсвечивал на металлических деталях. Рулетка выглядела совершенно так же, как на Земле, только шарик ее из-за гравитации был более тяжелым.
– Интересно, – пробормотал Мидоуз, нащупывая в кармане бумажник, и уперся ладонью о «планетный» стол.
Он был круглый, с небольшим прямоугольным выступом для операторского контроля и подсчета. По девяти круглым желобкам разного цвета крутились шарики, представляющие планеты. Эти круги были соединены спиралями соответствующих цветов, символическими орбитами корабля, который двигался внутри или снаружи планетных орбит.
– Выбираешь себе две планеты, – объяснял я. – Чтобы было больше шансов, указываешь место старта и расстояние. Оператор включает тумблер, и каждый шарик двигается по своему желобу, подчиняясь произвольным электрическим импульсам.
– А как я выиграю?
– Скажем, ты выбираешь Венеру и Сатурн. Видишь серебряную спираль, идущую от Венеры вокруг стола к орбите Сатурна? Так вот, если Венера остановится в пределах шестидюймовой зоны, где начинается спираль, а Сатурн – рядом с тем местом, где должен заканчивать свой путь, тогда ты купаешься в звездной пыли.
Мидоуз теребил усы, изучая стол.
– Я... э-э... полагаю, чем ближе подойдешь, тем больше выиграешь, да?
– Это в теории. А на практике большинство рады не продуться в пух и прах. Игра ведется честно, но ставки очень высоки, а шансов выиграть немного.
Пара космонавтов освободила для нас стол, и я в течение нескольких минут наблюдал за игрой Мидоуза. Крупье с худым бледным лицом улыбнулся мне. Он был штурманом, пока его сердце не стало нуждаться в легкой гравитации Марса.
– Не подсказывай, Тони!
– А ты не давай мне здесь играть! – ответил я.
– Как-то ночью ты собирался... Нет победителей, джентльмены. Следующая ставка!
Планеты двигались по направлению к Плутону возле одного конца сиреневой спирали, и Меркурий коснулся внутреннего края, но ни один из присутствующих не был настолько глуп, чтобы держать пари в такой ситуации. Мидоуз начал ставить на комбинацию внутренних планет, которые случайно выпали, но играл по мелочи. Он немного выиграл на чужих промахах, а когда проиграл и это, я решил пойти выпить.
Я обнаружил Хаулета, Коннела и Лайлу Мэлони в баре, созерцающих красно-бронзовый ландшафт. Услышав о Мидоузе, Хаулет улыбнулся:
– Он так располагает к себе, что это действует на других расслабляюще. Люди смотрят на него, и им в голову не приходит, что он выигрывает жалованье у половины команды корабля.
Лайла предложила всем пойти поддержать Мидоуза. Я остался сидеть со своим стаканом, пока мое одиночество не нарушил Юргенсен, который подплыл к столику и заговорил о былом.
Спустя некоторое время к нему подошел помощник и шепнул что-то в оттопыренное красное ухо. Он пожал плечами и отмахнулся.
Это произошло позже, спустя примерно двадцать минут. Я как раз остановился на том, как поражен был один старый марсианин, узнав, что жители куполов в Скиапарелли выкопали сухой канал. Юргенсен, нахмурив белесые брови, покинул меня, не дав дорассказать, как тот марсианин все никак не мог понять, каким образом им это удалось.
– Ну, да эта байка уже не нова, – подумал я.
Все это время глотатели песка сновали в игорный зал и обратно. В конце концов оттуда появился Хаулет.
– Ну что, много проиграл? – спросил я, когда он взял выпивку.
– Оставил свой обычный депозит, – усмехнулся он, – но посмотрел бы ты на Мидоуза. Он перекрыл им воздух! Подогнал Меркурий к Плутону, и им пришлось раскошелиться.
– Вот это да! Никому еще не удавалось это сделать.
– А он сделал дважды! Плюс другие комбинации. С его способностью составлять наше дневное меню это раз плюнуть. Не знаю почему, но мне никогда так не везет. Знаешь, что он делает?
Я поднял брови.
– Он дает взаймы каждому бездельнику, который просит. Но тот должен показать ему билет на полет до Земли.
– Похвально.
– Вот почему он посылает их за билетами, а потом они возвращаются и делают ставку на цену билета. Я никогда не видел такого ажиотажа!
В этот момент Юргенсен проплыл через дверь, ведущую из задней комнаты в бар. Пустым взглядом он смотрел перед собой. С ним были еще двое, которым он меня и представил.
– Рад познакомиться с вами и мистером Хаулетом, – сказал один по имени Макнотон.
Второй пробормотал что-то вроде «в н э», из чего я понял, что это Ван Эттен, один из высокопоставленных граждан купола, который агитировал с Макнотоном и другими из Оперативного Комитета за организацию постоянного полицейского департамента. Похоже, Юргенсен что-то задумал.
