– А-а, вот ты где! А я всех вокруг спрашивал, – тихо сказал Хаулет. – Ты доверяешь этому Юргенсену? Они не пустили меня в свой офис за игорным залом.
– Он лучше, чем кажется, – сказал я.
– Он выглядел очень подозрительно, когда я выигрывал, – пробурчал Мидоуз. – Может быть, один из его громил предложил ему взять заложника...
Хаулет насторожился. Я понял, что он беспокоится о парне и распалился до того, что готов крушить все вокруг.
– Давайте проверим еще одно место, – предложил я, – прежде чем наломаем дров.
Я быстро двинулся по улице, и им ничего другого не оставалось, как следовать за мной. Я чувствовал, что они смотрят мне в спину.
Я завернул направо, прошел вперед около пятидесяти ярдов и остановился на перекрестке. Надеясь, что вспомню дорогу, я двинулся по левой стороне улицы. Небо над куполом посветлело, но не настолько, чтобы осветить дорогу.
Хаулет и Мидоуз следовали за мной. Я стукнул в одну из дверей. Никакого ответа. Я постучал еще раз.
– Очевидно, на борту никого, – тихо сказал Мидоуз.
Это прозвучало, как вопрос. Я пожал плечами и снова стал стучать. В конце концов, приложив ухо к тонкой панели, я услышал приглушенные шаги.
Дверь со стуком открылась.
– Это я, Тони Льюис, Лайла.
Дверь открылась шире, настолько, что девушка могла увидеть двоих космонавтов позади меня. Она была в тонком халате, который в тусклом свете отсвечивал серебром.
– Мне нужен парень, Лайла, – сказал я.
– Зачем?
Это уже было хорошо. Она могла сделать вид, что его вообще у нее нет.
– Ему пора на корабль, Лайла.
Я услышал, как за мной тяжело завозился Хаулет. Дверь стала закрываться, но я успел подставить ногу. Хаулет, вероятно, этого не заметил.
– Не закрывай дверь, сестренка, – сказал он, – или мы ее высадим!
Он мог это сделать за десять секунд.
– Ты хочешь, чтобы тебя линчевали? – предостерегла его Лайла.
– Из-за тебя?
– Хватит, Хаулет! – прервал я его. – Позволь поговорить с леди наедине!
Он, должно быть, понял по моему тону, что я не шучу; они с Мидоузом отошли на несколько шагов.
– Не мешай леди делать свой бизнес, – сказала Лайла достаточно тихо, чтобы ее слова расслышал только я. – Мы оба знаем Марс, так что пусть дело идет своим чередом.
– Дело оборачивается так, что он должен быть на корабле. Вот поэтому я и пришел, Лайла.
– Что ты хочешь сказать? У него такая важная работа?
– Не совсем. Они могут найти другого третьего пилота. Они могут как-нибудь управиться даже без него. Но позже ему не очень-то это понравится.
Она покачала дверь туда сюда. В конце концов она ее отпустила. Однако все еще загораживала вход. Я ждал. Помолчав, она сказала:
– Пойми, Тони, я не представляю, что буду... всю жизнь развлекать публику... Почему ты считаешь, что у нас с ним ничего не получится? Если сложить его выигрыш и мои сбережения, наберется немало. Может, купим шахту или возьмемся за вездеходный сервис, как ты. На Марсе жизнь не стоит на месте...
– Остынь! – напустился я на нее. – Меня не заботят твои мечтания, Лайла, нет времени.
Света было уже достаточно, чтобы увидеть, как застыло ее лицо.
– Ты хочешь сказать, что у меня не может быть здесь дома? Тебе ведь хорошо известно, Тони, что некоторые из известных на Марсе женщин приехали сюда далеко не первым классом!
Я поднял руку. Она слишком повысила голос.
– Не имеет значения, что ты не принцесса. И что он думает о тебе. Важно, что он о самом себе будет думать, управляя песчаной колымагой вместо ракеты.
В переулке кто-то из космонавтов нетерпеливо шаркнул ногой. Я заторопился, надеясь уговорить ее прежде, чем кончится их терпение.
– Кому как не тебе знать мужчин, Лайла. Возможно, я не прав, но гораздо лучше заполучить его после того, как он слопает свою порцию космоса, а не до этого.
Тишина стояла такая, что мы слышали дыхание друг друга. Плечи Лайлы дрогнули.
– Я буду ждать его, – выдавила она.
У меня было такое чувство, будто я ее ударил. Через некоторое время Коннел выскользнул из дома, плотно прикрыв за собой дверь. Никто не произнес ни слова. Он шел за нами, опустив голову и подняв плечи. Думаю, его больше всех устраивало, что в переулке темно.
Мы отправились к четвертому воздушному шлюзу и шли в полном молчании. Когда добрались до вездеходной стоянки, я прочистил горло:
– Подождите, сейчас заведу вездеход и доставлю вас к трапу.
– Может, нам не стоит тебя больше обременять, Тони, – сказал Хаулет. – Посмотри, любая из этих машин вполне может нас подбросить.
Я проследил за его жестом и, к счастью, увидел водителя, которого знал. Махнув ему рукой, я поднял большой палец.
– Поехали, – сказал Хаулет, когда вездеход притормозил рядом с нами. – Спасибо за все, Тони. Тебе нужно немного поспать. Ночки в этих куполах еще те.
Коннел подождал, пока они отойдут на несколько шагов. Даже сейчас он все еще колебался.
– Забудь, – сказал я. – Ты не первый космонавт, которого женщины загоняют в угол. Увидимся, когда вернешься!
Он пожал мне руку и побежал догонять друзей. Они уже поднимались в кабину. Вездеход набрал скорость и загромыхал в воздушном шлюзе.
Я вылез из постели после полудня и успел только увидеть пламя из сопл их корабля, когда он промелькнул в марсианском небе. Мне хотелось, чтобы у них все было в порядке. А еще я хотел быть с ними.
Ну вот я все еще стою возле стены купола и смотрю в небо – не для того, конечно, чтобы увидеть тех ребят, возвращающихся из полета. Может, они высадились где-нибудь на Юпитере, или летят назад к Солнцу, или мчатся в темной холодной бездне туда, куда никто еще не летал. Кто знает, где они?
А если и мне снова попробовать? Черт с ними, с врачами...
Нет, не хочу. Разве только с ними, а не с каким-нибудь другим экипажем. По закону средних чисел каждый новый вылет в космос сопровождался определенным количеством неудачных попыток. Совсем не обязательно, что с ними что-нибудь случится, но все может быть. Когда удача покидает одних, кто-то другой занимает их место.
Почему мы суеверны? Каждая новая орбита от солнца стоит денег, кораблей и жизней; это входная плата в космос.
Конечно, все обернулось слишком плохо для Конне-ла и его малышки – которая, к слову сказать, позже вышла замуж за очень уважаемого человека в куполе Азаф. Было бы прекрасно, если бы Мидоуз разбогател или Хаулет стал мэром купола, но что я могу сделать? Что я могу сказать о жизни ради любви, денег или власти, если даже не способен быть на их месте?
Каждый раз Человек понемногу пробивается вперед, внося за это определенную плату.
