— В мастерской моего деда, — отозвался я. — У него было своё дело в Америке.
Я знал только, что мсье Сорми — владелец крупной ювелирной фирмы в Ницце.
— Поразительно, — он осторожно рассматривал розу, которую я сделал всего за неделю. Мне казалось, что ту розу, брошь, которую так и не взяла София, я смог бы повторить с закрытыми глазами. — У вас несомненный талант. Анри, — он посмотрел на Бруссара, — я посмотрю, что можно уладить в полиции. Нужно дать молодому человеку шанс.
…Дома у Жака мы отметили и мой первый гонорар у Бруссара, и возможное новое место работы.
— Я знал, Брюс, что у тебя светлая голова, — говорил Жак, после того, как все замолчали — и песен, и вина было уже очень много. — Мари видит людей насквозь, да и я в людях разбираюсь.
Мне казалось, что я давно член их семьи. Я знал, где работает мама Мари, знал, что бабушку девочка терпеть не может, зато постоянно убегает к деду — погулять по пляжу, помочь по мелочам дома. Я водил её в кино и пел ей песни. Не только те, с чердака. Я знал и другие, много других. Я не пел только те, которые мне пела когда-то Ники.
По ночам мне всё реже снились кошмары, всё чаще — те счастливые дни и ночи, которые были у меня в минувшей жизни.
— Ты выглядишь на двадцать с малым, а послушать тебя — я б сказал, что мы одногодки, — удивился однажды Жак. Что я ему мог сказать? Что провёл не один десяток лет неизвестно где, и всё это ужималось в несколько недель?
Не помню, когда я вспомнил про тренировки. Про игровые миры, про несчётные путешествия. Но когда вспомнил то и испугался, и обрадовался. Что-то чинилось во мне, что-то возвращалось. Значит, это всё было, не плод моего воображения?
Или же у меня настолько мощное воображение, что затмит любую реальность.
Так настал день 23-го августа. Канун полнолуния. Я каждую ночь пробовал, искал свои способности — тщетно, они оставили меня. Я очень надеялся на это полнолуние.
Но ничего не случилось.
Брюс и Мари, Ницца, 31 октября 2010 года, 20:40
Здесь обожали праздник Всех Святых — Hallowe'en, так он звался на одном из здешних языков. Время чудачеств и страшных масок, розыгрышей и карнавала.
Родители Мари давно уже доверяли мне и мы с ней неплохо веселились. Наверное, мне не хватало сестры — когда-то, в прошлой жизни — и сейчас я был вознаграждён. Мы, как и все, бегали, пели и дурачились, требовали сладостей, смотрели на фейерверке.
«Какой красивый», услышал я, но не ушами. Голос Мари.
— Какой красивый! — указала она рукой в сторону огненного столба, поднявшегося над площадью.
— Как цветок, — подтвердил я.
«Как тюльпан», вновь услышал я и долей секунды позже Мари повторила это вслух.
Мне стало нехорошо. Неужели… А если… Я сосредоточился, изо всех сил, и… что-то знакомое шевельнулось на самом дне сознания.
Не перестарайся, Брюс, пришёл голос из глубины времён. Не перенапрягайся.
— Мари, — я присел перед ней. — Я вспомнил, кто я. Я фокусник!
— Да?! — глаза её загорелись. — Не врёшь? Честно-честно?
Честно-честно. Я умею читать мысли! Вот, — я протянул ей два леденца, один — в виде морской звезды, другой — в виде чёртика. — Возьми любой в правую руку, а я угадаю.
Я угадал тридцать раз из тридцати двух. И то потому, что Мари научилась держать в урке один леденец, а думать о другом. Вот ведь хитрая!
— …Дедушка! — Мари приплясывала от восторга. — Дедушка! Наш Брюс — фокусник! Видел бы ты, что он умеет!
— Фокусник, — согласился Жак, подмигнув мне. — Ну конечно. Всё, детское время кончилось — умываться и спать! Живо!
— …Ты вспомнил что-то, Брюс? — поинтересовался он много позже. Уже занимался рассвет.
— Да, Жак, — я взял лист бумаги, торопливо записал на нём несколько фраз.
— Что это там?
— Увидишь, — я отодвинул штору.
— Чудный рассвет, — вздохнул Жак, после того как смотрел на загорающееся небо минут пять. — Прямо как у меня дома. Хоть бы раз выбраться туда.
— Разверни, — посоветовал я.
— «Прямо как у меня дома», — прочёл он. Посмотрел на меня поверх очков. — «Хоть бы раз выбраться туда».
Он долго смотрел мне в глаза.
— Я думал, что ты необычный человек, Брюс. Но не думал, что настолько.
Я кивнул.
— Слушай, — он взял меня за плечо. — Господь одарил тебя, я знаю. И не случайно мы нашли тебя там, на берегу. Будь осторожен, Брюс.
— Обещаю, — и он обнял меня, да так, что рёбра затрещали. И больше мы не говорили об этом. Ни слова.
Брюс и Мари, Стоунхендж, 5 декабря 2010 года, 9:30
— Немножко страшно, — поёжилась Мари. А мне было спокойно и хорошо. Я видел. Я не ждал, что увижу это когда-то — но видел. Восемь проходов. Наверное, я был единственным, кто видел.
— Не бойся, — я поднял её, чтобы было лучше видно. Здесь пробраться к Стоунхенджу было непросто. — Там ничего страшного. Это волшебное место, а они всегда странные.
— Да ну тебя, — Мари надула губки. — У тебя всё волшебное.
— Не веришь? — я показал ей пустую ладонь. Закрыл. Сосредоточился. Я ожидал, втайне, что она прижмёт ладошки к вискам… нет, чуда не случилось. Открыл ладонь.
— О! — она задохнулась от изумления. — Какая прелесть!
Там лежал рубин. Сорок карат. Огранённый, притягивающий, великолепный.
— Это тебе, Мари. На память.
— Ой, — она осторожно потрогала его. — Это правда мне, Брюс? Да?
— Тебе, — я присел и обнял её. — Спасибо, что помогла мне. Что вы с дедом помогли.
— Ты уезжаешь? — она смотрела в глаза, и казалось, что читает мысли. Женщины поразительно рано начинают видеть и понимать всё. — Насовсем, да? Да?
— Да, Мари, — я не мог ей врать. — Но я вернусь. Сейчас, или через год, или через сто лет. И ты меня узнаешь, обещаю.
— Не уезжай, — она кинулась мне на шею. — Не уезжай, Брюс! — она расплакалась. Но я не мог. Я не мог потратить одну из жизней здесь, пока… пока не нашёл бы всех. Всех, кого потерял.
— Я вернусь, — я посмотрел ей в глаза. — Просто поверь мне.
Брюс, Ницца, 31 декабря 2010 года, 22:30
— Доброго пути, Брюс, — Жак поднял стакан, и Андрэ, и мсье Бруссар, и многие другие, с кем я успел подружиться, поддержали его. — Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь! — признался он. — Я всё равно буду считать тебя своим сыном. Когда бы ты ни вернулся, мы будем рады.
— Это от меня, — я раздал им конверты. Я долго думал, что бы им подарить. Я ощущал себя всемогущим, но — трудно было найти подарок, который бы тронул их. Не деньги же им вручать! Но я постарался. Они завтра найдут то, что давно искали, о чём мечтали, встретятся с чудом, А я? Я просто открыл дверь — чтобы чудо не прошло стороной. И всё.
