Ознакомительная версия.
«Зачем ты меня позвал?»
Вопрос появился на заборе, прямо перед глазами кардинала Луминар. Крупные синие буквы по очереди вылезли поверх неумелых граффити. Борис чувствовал движение магии Крови, но откуда оно шло, не понимал: его собеседник закрывался великолепно.
— Что-то затевается! У меня нет такого предсказателя, как у Бруджи, но я чую. Я знаю, как ты относишься ко мне. Ты считаешь меня маньяком. Да, я маньяк! Я люблю охотиться, люблю кровь. А кто ее не любит? Может, ты?
Надпись исчезла. Борис замолчал, подождал, и недовольно скривился, увидев следующую фразу:
«Зачем ты меня позвал?»
Таинственный собеседник оставил эмоциональную речь кардинала без внимания. Борис набычился.
— Я суть нашей семьи, я единственный… я последний кто живет по старым обычаям. Остальные кардиналы становятся осторожнее, теряют гордость, а я убиваю и не стесняюсь этого! Я то, чем мы были всегда! И всегда будем! Если меня сожрут, семья Масан никогда не станет прежней. И это обрадует наших врагов. Я последний мостик…
«Тебе страшно?»
Борис умел взять себя в руки, умел загнать гнев вглубь и не позволить ярости вырываться наружу. Он знал, что несдержан, но в нужный момент изо всех сил подавлял свой норов. Как сейчас, например. Потому что от этой встречи зависело очень много.
— Мне нужна помощь, — тихо сказал истинный кардинал Луминар.
«В чем?»
— Чтобы устоять.
«Почему я должен помогать тебе?»
— Потому что я хочу сохранить дух Масан. Сберечь старые традиции. Нашу славу, наши законы. Кто мы без них?
«А кем мы стали, соблюдая их?»
Отель «Marriott»
Венгрия, Будапешт
15 декабря, среда, 03.11 (время местное)
Известный всему Тайному Городу «зимний» автомобиль Сантьяги — темно-синий «Бентли Континенталь» — выехал с парковки «Ящеррицы» почти в шесть утра. Вихрем промчался он по пустынным московским улицам, используя самый короткий маршрут между Измайлово и Соколом, и не оставалось сомнений в том, что конечной точкой движения является Цитадель, штаб-квартира Нави. Наблюдатели Ордена и Зеленого Дома, привычно отслеживающие перемещения комиссара, сделали соответствующие пометки в журналах и успокоились: непредсказуемый Сантьяга отправился спать.
И ошиблись.
Не могли не ошибиться, ибо посторонним не дано заглянуть за высокие стены Цитадели, надежно хранящие тайны Нави. Едва за «Бентли» захлопнулись ворота, как он исчез в черном вихре грузового портала, а три советника Темного Двора, три лучших мага навов, внимательно следили за тем, чтобы ни один наблюдатель не увидел магический всплеск межконтинентального перехода. И цель была достигнута: о том, что, въехав в арку находящегося на Ленинградском проспекте здания, автомобиль Сантьяги выехал на одной из улиц Будапешта, не узнал никто.
Некоторые из них впервые увиделись, впервые оказались лицом к лицу, впервые смотрели в глаза друг другу. Смотрели и окончательно понимали, почему главной в Саббат стала заповедь «Не верь!». Все чаще свободные охотники разочаровывались в лозунгах гражданской войны до такой степени, что соглашались сотрудничать с самым главным и самым беспощадным врагом отступников — с комиссаром Темного Двора. В Саббат таких считали предателями и трусами, но среди тех, кто собрался в одном из номеров «Marriott», малодушных не было: Сантьяга не отказывал слабакам в покровительстве, принимал их клятвы, не трогал, если они честно соблюдали Догмы Покорности, но не доверял ни на йоту. В Будапешт же, на секретное совещание, собрались только те, на кого Сантьяга действительно мог положиться. Ни один из прибывших в отель вампиров не жил в Тайном Городе и в будущем не собирался переселяться в Москву, но каждый уже доказал свою преданность кровью, чем сжег за собой все мосты — с предателями в Саббат расправлялись крайне жестоко.
— Не думал встретить тебя здесь, епископ, — буркнул Иоганн Носферату Джо Носферату.
— Жизнь странная штука, руден, — спокойно ответил тот. — Никогда не знаешь, как все обернется.
Стаи, которые возглавляли пятеро собравшихся в «Marriott» охотников, не относились к числу крупных, а посему никто из них не решился присвоить себе титул кардинала. Они называли себя епископами, а Иоганн Носферату и вовсе руденом, старшим братом на масари.
— Выпьем?
— Охотно.
Джо ловко вскрыл бутылку кроваво-красного вина.
— Эй, лысые, о нас не забудьте, — проворчал Петер Бруджа. — Отметим знакомство.
— Раз уж мы в одной лодке, — добавил Мигель Малкавиан.
Его родной брат Хосе молча кивнул.
Бокалы столкнулись, вампиры выпили, и… в помещении вновь повисла тишина. Даже старые знакомцы Джо и Иоганн молчали, стараясь не смотреть друг на друга.
Всем было неловко.
Каждый из них когда-то сделал нелегкий выбор, отошел от семьи, от братьев. И каждый прошел через тяжелые раздумья, сотни раз спросил себя: «Я предатель?» — и сотни раз ответил: «Нет!» И каждый поверил себе.
Вот только тяжелым раздумьям, как правило, предаются в одиночестве, а когда смотришь на… таких же, как ты, в голове вновь возникают глупые вопросы. И вновь задаешь их себе.
И стискиваешь зубы.
И молчишь.
— Хочу, чтобы вы знали, — громко произнес Иоганн Носферату. — Я ни о чем не жалею. Сантьяга меня не принуждал, не ставил в безвыходную ситуацию. Можно сказать, что я сам пришел к навам.
Масаны переглянулись, но промолчали. Пока промолчали.
— Саббат умирает. В моем клане… — Иоганн хмыкнул, скривил губы: «Клане! Как громко сказано…» — В моем клане семь масанов. Две пары и три охотника. Мы ведем себя осторожнее, чем те, кто живет в Тайном Городе. Мы запуганы больше, чем те, кого называем рабами.
— Хельсинки небольшой город, — тихо произнес Хосе. — В нем нелегко прятаться.
Стая Малкавиана базировалась в Буэнос-Айресе, и Хосе мог себе позволить легкое пренебрежение по отношению к «провинциалу». Но Хосе не стал уточнять, что, несмотря на то что обитает в более крупном городе, в его распоряжении находится всего лишь двенадцать вампиров. Большой город — маленький клан, идеальное сочетание. К тому же Аргентина являлась вотчиной южноамериканских Бруджа, с которыми приходилось делить охотничьи угодья.
— В Европе вообще сложно жить… незаметно.
— Когда-то истинные кардиналы обещали, что мы не будем прятаться, — заметил Мигель. — Обещали, что мир окажется у наших ног.
— Саббат умирает, — повторил Иоганн. — Она была призвана сохранить семью, но она ее разрушила. Хотим мы или нет, но будущее масанов — в Тайном Городе.
Ознакомительная версия.
