Короче говоря, я думал обо всем, кроме Фал Сиваса и его изобретении. Наконец я повернулся к нему с жестом разочарования.
— Ничего не получается, — сказал я. Он явно испытал облегчение.
— Ты умный человек, — сказал он. — Если он не повинуется тебе, можно считать доказанным, что он слушается только меня.
Некоторое время он о чем-то думал, потом выпрямился, посмотрел на меня, и его глаза вспыхнули демоническим огнем.
— Я буду хозяином Барсума, — сказал он, — а может, и всей Вселенной.
— При помощи этого изобретения? — я кивнул в сторону корабля.
— При помощи идеи, которую он символизирует, — ответил он, — при помощи механизмов, снабженных искусственным мозгом. Будь у меня богатство, я создавал бы мозг в огромном количестве, я смог бы поместить его в маленькие флайеры. Я дал бы им возможность двигаться по воздуху и по земле. Я дал бы им руки. Я снабдил бы их оружием. Я посылал бы их на завоевание мира. Я послал бы их на другие планеты. Они не знали бы ни боли, ни страха. У них не было бы надежд или чувств, ничто не мешало бы им служить мне. Они выполняли бы мою волю и добивались бы цели любой ценой, вплоть до самоуничтожения. Но их уничтожение не принесло бы пользы моим врагам: огромные фабрики производили бы их быстрее, чем они уничтожались бы. Понимаешь ли ты, чего я смогу достичь?
Он подошел ко мне ближе и заговорил почти шепотом.
— Первого механического человека я создам своими руками и уж потом поручу ему производить себе подобных. Эти механические люди станут рабочими на моих фабриках. Они будут работать днем и ночью без отдыха, производя все больше и больше себе подобных. Подумай, с какой скоростью они будут изготовляться.
Я попробовал представить себе. Такая возможность поразила и испугала меня.
— Но это потребует огромных денег, — сказал я.
— Да, огромных богатств, — повторил он. — И для того, чтобы приобрести эти богатства, я и построил этот корабль.
— Ты собираешься напасть на сокровищницы больших городов Барсума? — с улыбкой спросил я.
— Нет, — ответил он. — Гораздо большие сокровища становятся доступными человеку, владеющему этим кораблем. Разве ты не знаешь, что говорят нам спектроскопы о богатствах Турии?
— Я слышал, но никогда не верил этому. Эти рассказы слишком фантастичны, — ответил я.
— Тем не менее это правда, — заметил он. — На Турии должны быть горы золота и платины и обширные равнины, усеянные драгоценными камнями.
Это было смелое утверждение. Но, видя корабль и зная о гениальности Фал Сиваса, я не сомневался в истинности его слов. Вдруг он, по-видимому, пожалев о своей откровенности, резко приказал мне вернуться к своим обязанностям в мастерской. Старик сказал так много, что я начал задумываться, не захочет ли он ради безопасности убить меня, и решил быть предельно осторожным. Мне хотелось выяснить, по-прежнему ли я могу выходить из дома. Я хотел увидеть Рапаса раньше, чем он посетит Фал Сиваса, иначе мне пришлось бы убить его.
Проходил день за днем, а Фал Сивас все так же мешал уйти мне из дома, хотя делал это так ловко, что трудно было заподозрить, что это делается сознательно. Наконец я сказал ему, что Рапас не приходит, а нужно найти его и убить, на что он кивнул в знак согласия.
— Возможно, что это и хорошо, — сказал он. — Рапас не приходит, а знает он очень много. Если я должен верить одному из вас, то скорее поверю тебе, чем Рапасу.
Я не пошел с остальными ужинать, так как собирался пойти в столовую, которую посещал Рапас и где мы договорились встретиться, когда я освобожусь.
Необходимо было сообщить Гамасу, что я ухожу, потому что он должен был открыть мне дверь. Его обращение со мной за последние дни изменилось. Он стал приветливым, это изменение заставило меня насторожиться. У Гамаса не было причин любить меня сегодня больше, чем вчера. Если я вызывал такие чувства, значит, он знал, что меня ждут какие то неприятности.
От дома Фал Сиваса я пошел прямо к столовой, здесь я спросил ее владельца о Рапасе.
— Он бывает здесь каждый вечер. Обычно он приходит в это время и всегда спрашивает, не заходил ли ты.
— Я подожду его, — сказал я и пошел к столику, за которым обычно сидел Ульсио.
Едва я успел расположиться, как вошел Рапас. Он подошел прямо к столу и сел напротив.
— Где ты прятался? — спросил он. — Я уж думал, что старый Фал Сивас покончил с тобой или держит в плену. Я как раз собирался идти туда сегодня вечером и узнать, что с тобой случилось.
— Хорошо, что я встретил тебя до этого.
— Почему?
— Потому, что тебе опасно появляться в доме Фал Сиваса. Если дорожишь жизнью, не приходи туда никогда.
— Почему ты так считаешь?
— Не могу сказать тебе, — ответил я, — но поверь моим словам и не ходи туда.
Я не хотел, чтобы он узнал, что мне уже приказано убить его. Он мог бы тогда испугаться и потерял бы для меня всякую ценность.
— Странно, — удивлялся он. — Фал Сивас всегда относился ко мне по-дружески.
Я видел, что он думает, не хочу ли я таким образом отдалить его от Фал Сиваса, но помочь ему ничем не мог. Поэтому я сменил тему.
— Как шли твои дела, Рапас, с тех пор, как мы виделись в последний раз?
— Хорошо.
— Какие новости в городе? С того времени я не выходил, а в дом Фал Сиваса не доходят никакие слухи.
— Говорят, Владыка в Зоданге, — ответил он. — Ульдак, один из лучших людей Ур Джана, был убит той ночью, когда мы с тобой виделись в последний раз. На его груди был знак агента Владыки, но Ур Джан считает, что обычный боец не смог бы одолеть Ульдака. К тому же через своих людей в Гелиуме он узнал, что Джона Картера там нет. Сопоставив эти факты, он заключил, что тот в Зоданге.
— Интересно, — заметил я. — И что Ур Джан собирается делать?
— Он хочет отомстить, — ответил Рапас. — Когда он перейдет в наступление, Джон Картер вынужден будет заняться своими делами и оставить Ур Джана в покое.
Незадолго до окончания ужина вошел посетитель и сел за свободный стол. Я видел его отражение в зеркале перед собой. Быстро взглянув на Рапаса, я заметил, что он тоже смотрит на незнакомца, слегка кивая головой. Но и без этого я узнал вошедшего. Это был один из убийц, совещавшихся с Ур Джаном. Я сделал вид, что ничего не заметил. Мой взгляд лениво скользнул к двери, привлеченный двумя вошедшими завсегдатаями. Тут я увидел нечто очень интересное: когда дверь открылась, в нее заглянул человек. Это был Гамас.