Ознакомительная версия.
Я остановилась, вслушиваясь в темноту и пытаясь различить свист веревки, скользящей сквозь зажим Кларка. Но вместо этого обнаружила их.
Они выползали из скальных щелей. Гибкие, тягучие, похожие на тени в ночи. Стены кишели этими тварями. Они внимательно следили за мной, некоторые тянулась к веревке. Шепот, идущий со всех сторон, усилился. Мне показалось, что он был обращен ко мне. Тени пытались мне что-то сказать и даже о чем-то попросить.
Страх сдавил сердце. Рука вцепилась в зажим мертвой хваткой. Я не могла ею пошевелить, чтобы продолжить спуск. Надо двигаться дальше, но я не могла.
Ужас вцепился в горло.
На руку опустилась теплая успокаивающая ладонь.
— Не обращай внимания, — сказал Кларк из-за плеча.
Я вдруг обнаружила, что он притянул меня к себе. Я прижималась к его телу — тому самому, которое скрыто под черной водолазкой. На сей раз осознание этого не испугало. Наоборот, стало легче. Наверняка потому, что тени были намного ужаснее.
— Кто они?
— Никто.
Вспыхнул яркий свет, моментально разогнавший тени и шепот. Кларк провел лучом вдоль стены, и я увидела замелькавшие хвосты. Крысы сиганули в разные стороны. По стенам их ползали целые полчища. Скрежет когтей и писк я приняла за потусторонние звуки. Господи, а я-то подумала...
Кларк закрепил фонарь на поясе и покатился вниз. Я расслабила онемевшую руку. Повернула зажим, и сила тяжести понесла меня вслед за моим проводником. Теперь я держалась к нему как можно ближе, потому что у него был свет и он был единственным, в ком я чувствовала опору в этой жуткой пропасти.
Провалившуюся стенную плиту я узнала сразу же. Покрытая серебром поверхность ярко сверкнула в луче фонаря. Кларк тут же выключил свет, но я успела заметить, что плита стояла вертикально, застряв в узком участке расщелины. Мы висели от нее на расстоянии двух метров. Крыс здесь не было, все остались наверху.
— Возьми.
В мою руку ткнулся фонарь. Я взяла его, в то время как Кларк отвернулся от посеребренной руины.
Прежде чем я нащупала кнопку включения фонаря, Кларк произнес:
— Помни о том, что я говорил наверху.
— А сами вы не будете смотреть?
— Я не могу смотреть на текст, — раздраженно ответил Кларк. — Он жжет мне глаза!
Эти странности скоро покроют меня с головой. Почему он не может смотреть на текст?
Я включила свет.
Он осветил поверхность плиты. Серебро вспыхнуло.
Текст был велик: размером с мой рост, каждая буква — с мою ладонь. Составлен на санскрите и начертан при помощи ведийского письма. Не прелюдийский, не тот божественный язык, который когда-то оплетал мир, а затем оказался забыт, но наиболее генетически близкий к нему. Язык брахманов, на котором они писали веды и упанишады — священные тексты, услышанные от богов. Более примитивный и не такой мелодичный. Тем не менее тоже достаточно древний. И мертвый. На этом языке больше никто не разговаривает, кроме индийских священников. И меня.
Серебряные буквы висели на строчках, словно крючки на горизонтально натянутой леске. Помня о предупреждении, я загородила ладонью верхнюю часть отражателя фонаря, отчего световой круг оказался сверху обрезан и первые четыре строки текста остались во тьме. Да они мне и не нужны. Как и сам текст.
Только бы Кларк оставил в живых.
— ...и безутешная мать увидела сон, — начала я перевод с пятой. — В том сне Стражи Мира, Локапалы-Махараджи, подняли ее на небеса к... Богу Вишне. Бог был красив. На груди его сверкал медальон с драгоценными каменьями, ослепивший ее на мгновение... И сказал Вишна: «За твою благодетель и смирение скажу я, как излечить тебе сына. Найди в лесу мандалу, что укажет путь к великому древу Ашваттха. Соверши путь, и, когда придешь к древу, встань перед ним на колени и поклонись трижды. Приложи ладонь и прошепчи свою просьбу». Проснувшись наутро, мать сделала в точности как велел во сне Махешвара. Отыскав в лесу мандалу, она три дня и три ночи шла по ее указанию. На четвертый день увидела женщина древо чудесное, равного по красоте которому нет во всем мире... — Я прервалась. — У вас не будет глотка воды? В горле пересохло...
— Читай, — велел Кларк настолько мрачно, что желание промочить губы моментально улетучилось.
— Кхм... Поклонившись три раза, опустилась мать на колени перед великим древом. Прикоснувшись к нему, со слезами поведала просьбу. И едва сделала это, как раздвинулись небеса и из них прогремело слово, от которого вздрогнул мир. Мать взяла слово и вернулась домой. Там, над кроватью сына, прочитала его. В тот же миг налетел ветер и изгнал из сына чарвати...
Дальше текст был оборван.
— «Чарвати» я сейчас не могу перевести. Это какое-то название. Чтобы проследить его этимологию, нужно покопаться в словарях...
Я только сейчас обнаружила, что Кларк тщательно записывает мои слова в блокнот. Наконец он получил долгожданный перевод. Но зачем ему понадобилась эта странная легенда? Что он хочет найти? Неужели из-за этой ерунды произошел его «семейный развод» с ЦРУ?
Я смахнула ладонью пот со лба.
И лишь затем поняла, что наделала. Не зря ладонь такая горячая! Ведь именно ею я закрывала отражатель.
Текст был освещен полностью. Включая первые четыре строки.
Как все отрицательно!
Мне нельзя туда смотреть. Никоим образом. Нужно скорее убрать свет с текста, тогда никаких проблем не возникнет.
Но вместо этого я вдруг подумала, что Кларк настолько увлечен фиксацией моих слов на бумаге, что не заметит, если я краешком глаза взгляну на верхние строки. Буквально на секунду. Что там написано, и почему это нельзя читать? Наверняка там скрыт ключ ко всему.
Я быстро впилась взглядом в строки.
И практически тут же Кларк поднял голову.
Раздумий не было. Замешательств, колебаний, грозных предупреждений — ничего! Если бы это случилось, я бы еще поспорила, потянула время. Произошла случайность, я не хотела. Да и разглядеть толком ничего не успела. Ну, может две-три строчки прочла. Но не четвертую! Четвертую точно не видела!
Но, повторюсь, Кларк не колебался ни секунды.
Я вздрогнула, фонарь в руке повернулся. Свет упал на моего проводника. Только мне показалось, что рядом со мной вовсе не Кларк, а совершенно другое существо. Настоящий дьявол. Лицо искажено страшной гримасой, глаза заволокла чернота.
Он резко взмахнул надо мной ножом. И враз отсек веревку, на которой я висела.
Если бы я могла выбирать, куда падать: в выгребную яму, в геенну огненную, в океан Солярис — то эту расщелину под древнеиндийским храмом выбрала бы в последнюю очередь. Она нагоняла на меня страх своими призраками, тьмой и потусторонней жутью. Но выбора не было. Человек падает туда, куда его бросили.
Ознакомительная версия.
