Оружие. Прошел спокойным шагом залы с бронетехникой. Остановился у громады «Королевского тигра». Цезарь не захотел принимать моего юмора по поводу Политехнического музея и, на полном серьезе, пошел заводить машину. Он, видать, любил его, этого благородного сына дурной фамилии. Даже стал убеждать меня, что раз на улице лето, то никаких проблем с резиной в катках не будет и машина доставит меня враз куда надо. Я решил сослаться на патриотизм и попросить «Тридцать четверку», но потом передумал. Юмор у Цезаря специфический. Не стал я заостряться ни на Т-260, ни на винтокрылой бронетехнике и попросил свернуть к стрелковому. Цезарь ещё было порассуждал о том, что только совсем ленивый не берет у него безоткатки, а вот на днях, очень грамотный человек интересовался «Большой Бертой». Я пропускал мимо ушей это бурчание фаната. А вот мелко расфасованной взрывчаткой с радиодетонаторами — запасся. Пошатавшись вдоль роскоши стрелковых стеллажей, взял обычный, хранящий название его предшественника, сработанного несколько веков назад, «Смит-Вессон». Не уверен, что смогу обе руки занять стрельбой. Дело такое. Ну, напоследок взял коммуникатор — то, во что вылился «Блютус». Все в ухе.
Лес начинался сразу за территорией базы. Вульгарно — дыркой в заборе. Беспечные древесные лягушки, затаившись на мокрых от росы кустах, бесцеремонно рассматривали меня. Им кто-то сказал, что я их не трону. Вот и знаменитая дырка.
Я был здесь раньше. Правда, не помню когда. Прямо отсюда начинается пробитая через лес дорога — желтая песчаная полоса в обрамлении сосен. Почти всюду обочины ощетинились корнями деревьев. Дорога была прорублена до самого моря, а мне надо было направо по тоненькой тропинке, незаметно уводящей в глубину леса. Коварно таящей в себе растяжку на первых же шагах. Не шевелясь на всякий случай, осматриваю и эту тропинку, и эту растяжку. Совершенно очевидно, что одной растяжкой тут не обошлись. И видно, что именно приводит в действие это нехитрое устройство. Вот перешагну я растяжку и тотчас наступлю на припрятанные под тропинкой силки, которые в момент спутают мне ноги. А навстречу полетит чудовищное полено, подвешенное высоко в деревьях на манер качелей. И конец бревна — отнюдь не тупой.
Легкий, в несколько граммов заряд, запущенный мною с уважительного для бревна расстояния и позиции, завел эту адскую секвенцию. Сначала, после почти неприметного хлопка пластида, вверх взлетает лесной мусор, поднятый затаившимися силками. А вслед за этим, неукротимо, как паровоз, в метре над землей тихо пролетает таран. И, покачавшись несколько раз роковым маятником, затихает.
Ну что, начало положено. Сейчас — не торопиться. И правильно. Через мгновение, словно дождавшись, чтобы полено перестало качаться, затарабанили очереди. Пара малокалиберных автоматических пушек. Они стали приводить в окончательный хаос ловушку и пейзаж вокруг неё. Хорошо, что не меня заодно. Судя по всему, пушки были простые и заранее настроенные на мишень. Вот погремели и затихли. Зато теперь они хорошо видны с моей позиции. Пробраться к ним с безопасной стороны — дело нехитрое. И заклинить затворы просто щепками — ещё проще. И, что самое удивительное, подходы к ним были никак не защищены. Да, видать, это только начало.
Неприятный лес. Не слышно птиц, не нравится им тут. А кому понравится, когда паутина на тропинке приводит в действие фугасы, установленные друг напротив друга. И не простые. Почти в полметра диаметром блины, размалеванные под сосновую кору. Внутри состав хорошо известен. На манер часовой скрученная спираль — многие метры стальной полосы, заранее подрезанной на кусочки. За ней взрывчатка. Вот пнешь носком эту паутинку — и коридор метров на сто длиной и на двадцать шириной превратится в напичканный мелкими осколками огненный ад. Только не ставит паук такой странной паутины и на таких длинных растяжках. Эти растяжки и есть отличительная черта «Огненной арахны». Как называют такую ловушку. Это и спасает. Переждав, пока развеется дым от сработавших фугасов, двигаюсь дальше. Только вот что-то совершенно неприметное беспокоит меня. Не могу понять что. Как-то с этой тропинкой не так.
Ладно, потом разберемся, тем более, вон какой хмырь торчит из-за пня. С виду — мирное звено водосточной трубы. Только впечатление жести создает мельчайшая сетка датчиков, такой себе «кругом смотрящий» глаз. Уже увидел меня, но пока не шевелится. Что будет дальше, я хорошо себе представляю. Начнет плевать вверх аккуратными шариками. Диаметром с эту трубу. Невысоко так, не выше моего роста. Подбросит, а сфера эта зависнет на тоненькой реактивной струе, и начнет раскручиваться до совершенно бешеной скорости. И выбросит потом во все стороны тысячи стальных игл. Сначала лечь заставит, если выживу. Потом будут эти шары все ближе и ближе ко мне подлетать. Вообще такая штучка была придумана для того, чтобы живыми брать в плен. Полежит бедолага, пока за ним не придут, или станет подушечкой для иголок. Из-за этого трубу и зовут — «Бешеная швея». Только вряд ли за мной кто-то придет. Лес этот нашпиговали давно, и воевать уже некому. Последняя стадия гражданской войны прошла с применением биологического оружия. Хватило всем. А вирусы мутировали до безопасных штаммов. А кто и куда ставил ловушки в лесу — уже не выяснишь. Один колдун выжил.
Если «Швеи» не бояться, то справиться с ней легко. Надо подойти к ней, прячась за деревьями. Она вообще для открытых пространств делалась. И в лесу её только дилетант мог воткнуть. Хотя, если неопытный партизан на тропинке заляжет, то там и останется. Или там и возьмут.
И только тут дошло, что беспокоило все это время. Тропинка не заросшая! По ней-то все время кто-то ходит.
Ну зачем звонить по ночам!! Дурацкий телефон, так интересно было.
– Да!
– Добрый вечер, Стамин, — голос Дуганова.
Черт, я же заснул в восемь вечера! Сейчас десять…
– А, здравствуйте.
– Вы не возражаете, если я завра утречком к вам заскочу? Тут новые обстоятельства.
– Да, конечно, всегда рад.
Все произнесено с закрытыми глазами. Чтобы сон не выветрился. Спать…. Спать…
Свет струился вдоль прошлогодней хвои, густо проросшей травой. Первые мысли — какая трава в хвое? Потом потихоньку понимаю — полянка. Хвою снесло с деревьев, эту полянку обрамляющих. Почему же эта хвоя прямо перед носом? А где ей быть? Уже вечность я лежу, носом уткнувшись и в эту траву и в эту хвою. А что бы вы делали, когда на вас наведена вульгарная снайперская винтовка с электронным прицелом? В просторечии называемая «Освальд». Если вы можете отвалить от линии огня примерно за сто пятьдесят миллисекунд, у вас, конечно, не будет сомнений. Сто — на срабатывание системы выстрела, пятьдесят — на полет пули. Правда и то, и другое — вилами по воде писано. Про пятьдесят миллисекунд полета пули можно только предположить из среднестатистических данных. Да и сто на срабатывание — это тоже из общих соображений. Надо же так влипнуть.
