— Вот они-то и хотят, чтобы ты видел именно это. Ладно, сынок, на штабель раз, два — взяли! — Они закинули козлы на штабель и пошли за другими. — Но если появляется возможность репрессивного правительства, то существует вероятность появления, стоящих за ним тоталитаристов из будущего.
За ухом у него методичный голос завел знакомую пластинку:
— Обобщение основано на неадекватных данных...
— Но ведь признаков их присутствия недостаточно, — возразил Магнус. — Только суровость владычества Альфара!
— Ты снова разговаривал с Вексом, — обвинил его Род. — Но последи повнимательней, и ты увидишь другие признаки их рук за спиной Альфара. Лично я ломал голову над тем, что сказала твоя мать о том, что за примененным Альфаром против солдат «мгновенным» гипнозом нет следа разума.
Магнус оцепенел, уставясь на него.
— Но... папа... как такое может...
— Подымай козлы, — напомнил ему Род, они взялись за них и снова направились к стене. — Подумай, сынок — что не делает этого? Не думает, то есть. Что может делать разные вещи, но не думает?
Магнус молчал, пока они ставили козлы на штабель. А когда они собрались уходить, он догадался.
— Машина?
— Ты все-таки разговаривал с Вексом, не так ли?
За ухом у него раздалось короткое, неприятное гудение:
— Я б назвал это неплохой догадкой.
— Но только догадкой, — напомнил ему Магнус.
— Конечно. — Они неторопливо прошли туда, где стояла на коленях Гвен, заканчивавшая расстилать на камыше их одеяла. — Сумела изгнать насекомых, милая?
— Похоже. — Она взглянула на него. — Мы с Корделией додумались собрать свежего камыша, пока добирались сюда, так что спать мы будем сладко.
Что-то в этой фразе привлекло внимание Рода. Он уставился на одеяло, а затем взгляд и заглянул в глубину глаз Гвен.
Та подняла подбородок и повернулась к сыновьям.
— И не забывайте о своих манерах, так как мы здесь спим не одни.
Дети уставились на нее, затем посмотрели озадаченно друг на друга, а потом снова на нее.
— С чего ты решила, будто мы можем забыть? — спросил Магнус.
А Джефри поддакнул:
— Мы хорошие мальчики, мама!
— Да, — ответила Гвен, поворачиваясь к Роду, — и такими должны быть вы все.
Посреди ночи раздался тихий стон, усиливая громкость и отражаясь от каменных стен, пока не наполнил весь зал.
Род резко сел, в нем звенел страх, электризуя мозг. На страх ответила и вступила с ним в борьбу ярость.
Весь зал заполнял голубовато-белый свет, при котором можно было видеть повскакавших потрясенных слуг, таращивших в страхе и ужасе глаза. Корделия завизжала и уткнулась лицом в живот Роду, а Грегори зарылся в юбки Гвен.
Магнус и Джефри, пятясь к стене, все же воинственно глядели вверх.
Наверху, под потолком большой зал заполнила толпа бледных, светящихся призраков в старинных платьях и древних доспехах, голубовато-белых и полупрозрачных.
Ближайший к ним призрак мужчины поднял руку, и его голос раскатился, прогремев.
— Ты! Именно ты потревожил наш покой, ты и твой приплод! Назовись и выйди из своей трусливой личины!
Гвен сдерживающе положила ладонь на руку Рода, но ярость в нем нарастала, и он стряхнул ее, негодуя, что она смеет увещевать его. Он поднял горящий взгляд на духа, расправил плечи и, чеканя слова одно за другим, заявил.
— Я, Родни лорд Гэллоуглас, Верховный Чародей Грамария! А ты кто такой, дерзнувший так обращаться ко мне?
— Я — Арендел, первый граф Друлейн! — проревел дух. — Ты стоишь в моем зале! Зачем явился ты, и почему потревожил мой покой, мой и всех из моего рода! Говори, смерд! Сейчас же!
Ярость взмыла еще выше.
— Разговаривай почтительней со старшими по званию, жалкий призрак! А не то я изгоню тебя из этого места, оставив твой дух находиться в бездне между мирами!
На какой-то миг дух уставился на него пустотой своих глазниц. Затем лицо его исказилось, раскололось, и полился смех — хриплый, издевательский смех, подхваченный остальными духами, переходивший от одного к другому, гремя и звеня, словно медные гонги, пока весь Большой Зал не зазвенел от него все время как призрачные пальцы показывали на Рода.
И ярость возросла, заполняя его, стремясь полностью овладеть им. Он изо всех сил противился ей, но, в последней момент крикнул:
— Векс! Ко мне, сейчас же! В Большой Зал!
— Ну, делай, что хочешь! — презрительно усмехнулся дух. — Опусти меня вниз и искроши! Твори свои чудеса! Покажи нам силу, которую ты можешь применить против духов!
По камню зазвенели стальные копыта, и в зал ворвался большой черный конь, встав на дыбы в нескольких дюймах от шарахнувшейся прочь крестьянской пары.
Арендел в гневе уставился на Векса.
— Что за зверя вызвал ты! Неужели, в тебе нет и крохи воспитанности, если ты приводишь в зал к лорду своего коня?
— Векс, — в муке проревел Род. — Что они такое?
— Ррр... Ррродд... о-н-ни назз... — Внезапно все тело Векса вскинулось в большой конвульсии, дернув шеей, а затем его голова поникла и безвольно закачалась. Он стоял, широко расставив ноги, с несгибаемыми коленями.
— Припадок, — резко бросил Род. — Они настоящие!
Какой-то миг Арендел недоверчиво таращился на коня, а затем откинул голову, и его смех сотряс зал.
— Эльфейская болезнь! Он вызывает к себе своего могучего помощника, свой образ всего мощного и совершенного, но и тот поражен эльфейской болезнью! — И его веселье брызнуло из него, забив по ушам Рода.
Тогда вырвалась на волю собственная природная ярость Рода, его негодование на любого издевающегося над чужим бессилием, делающего посмешище из самого верного спутника, какого он знал за всю свою жизнь. Ярость влилась в нарастающее бешенство, перехлестнувшее через плотину волевого контроля Рода. Его окутало красное марево. Мысли утихомирила ледяная, ясность, звенящая четкой идеей: духов можно изгнать с помощью экзерсизма. Род свел брови, сузив глаза, и в зале грянул гром, с грохотом раскатываясь от невысокого, лысоватого человека в очках и зеленой ризе поверх белой рясы. Тот моргнул, ошеломленно озираясь.
— Я был... Что... Как...
— Добро пожаловать, отец, — выдохнул Род голосом из сухого льда.
Священник моргнул, отыскивая слезящимися глазами Рода.
— Но я же, как раз сейчас, читал заутреню в монастырской часовне! Как я попал сюда?
— Благодаря моей магии, — процедил сквозь зубы Род, — в ответ на дурные манеры этого хамоватого покойного лорда! Изгоните его, отец, ибо душе его прегражден путь в Рай, пока он остается здесь!
Дух взревел от ярости, и все его собратья подхватили этот рев, подняв вопли и рычанье, заставившие священника скривиться и воскликнуть:
