Как они и ожидали, генная структура Паленки не содержала данных, позволяющих его идентифицировать. Рука не подходила ни к одному из нескольких Паленкисов в картотеке Кон Сенсов. Однако Тулук заполнил карту ДНА и надлежащее послание. Они потребовались бы при идентификации первоначального владельца руки, если возникнет такая необходимость.
В то же самое время продолжалось изучение кнута. Из компьютера вышло сообщение об артефакте следующего характера: «Кнут для быка, копия древнего орудия на Земле…» Он был сделан из шкуры быка, факт, который доставил Тулуку и его помощникам вегетарианцам несколько кратких мгновений отвращения, так как сначала они приняли его за синтетический.
— Болезненный анахронизм, — так назвал кнут один из помощников Тулука Читер. Другие были согласны с таким суждением, даже Пан Спечи, для которого периодические превращения в тип плотоядного в цикле креше, были необходимы для выживания.
Тогда их внимание привлекло любопытное построение в линию в некоторых из молекул клеток. Изучение кнута и руки продолжалось своим ходом.
Маккай принял вызов с далекого расстояния, когда стоял у обочины грязной дороги, километрах в трех от скалы. Он прошел это расстояние пешком со все возрастающим раздражением по поводу этого странного окружения. Город, как он скоро обнаружил, был миражом, висящим над пыльной равниной с высокой травой и низкорослыми колючими кустарниками.
На равнине было почти так же жарко, как и в бичболе Калебанца.
До сих пор единственными живыми существами, которые он встретил, были видимые издали рыжеватые животные и бесчисленные насекомые — прыгающие, ползающие, летающие. Дорога имела две параллельные колеи и была ржаво-красного цвета заброшенного железа. Казалось, что она исходит из отдаленной линии синих гор справа от него, спускаясь прямо через равнину к потемневшему от жары горизонту слева от него. На дороге не было прохожих, за исключением одного его, и даже ни одного облака пыли, позволяющего заметить где-то скрытое передвижение.
Маккай был почти рад почувствовать, как его охватывает сниггертранс.
— Это Тулук, — сказал вызывающий. — Мне сказали связаться с вами, как только получу данные для сообщения. Надеюсь, что вторгся к вам в удобный момент.
Маккай, который, как идущий в поход, питал уважение к компетентности Тулука, сказал:
— Давайте приступим.
— По поводу руки не так много, — сказал Тулук. — Конечно, это Паленки. Мы можем идентифицировать первоначального владельца, если когда-либо получим его. Было, по крайней мере, одно предыдущее восстановление этого члена. По виду это похоже на отсечение мечом.
— Что относительно отметок фелюма?
— Мы еще проверяем.
— Кнут?
— Это совсем другое дело. Он из настоящей кожи быка.
— Настоящей?
— В этом нет сомнения. Мы можем идентифицировать первого владельца шкуры, хотя я сомневаюсь, что он может разгуливать где-то в округе.
— У вас мрачное чувство юмора. Что еще?
— Кнут — тоже анахронизм. Кнут для быка, в стиле древней Земли. Мы получили оригинал ИД по компьютеру и отнесли к эксперту музея для подтверждения. Он полагал, что конструкция немного груба, но достаточно близка, чтобы оставить мало сомнений в том, что это копия настоящего оригинала. Сравнительно недавно изготовлен.
— Где они могли взять оригинал, с которого можно снимать копию?
— Мы это проверяем, и это может оказаться ключом. Такие вещи не слишком обычны в обиходе.
— Недавно изготовлен, — сказал Маккай. — Вы уверены?
— Животное, с которого снята шкура, было убито около двух стандартных лет назад. Внутриклеточное строение все еще реактивно на катализ.
— Два года. Где бы они могли взять настоящего быка?
— Это сужает круг. В округе есть несколько для натуральных съемок в различных развлекательных средствах и подобного рода целях. Несколько отсталых планет, где у них нет технологии для изготовления искусственного мяса, все еще выращивают скот для пищи.
— Чем глубже мы копаем это дело, тем оно становится все более запутанней, — сказал Маккай.
— Вот, пока что все. Да, на кнуте есть пыль закваски.
— Закваски! Так вот откуда этот запах дрожжей.
— Да, и он все еще довольно сильный.
— Что они могли бы делать с таким быстро портящимся порошком? — спросил Маккай. — Конечно, нет признаков запоминающего устройства — но это не имеет значения.
— Это, конечно, только предположение, — сказал Тулук, — но они могли бы использовать надписи с закваской, которыми делают рисунки на Паленки.
— А почему бы нет?
— Может быть, чтобы придать ими ложный феллюм?
— Вероятно.
— Если вы чувствовали закваску после того, как кнут просунулся внутрь, должно было вокруг остаться хоть немного. Вы думали об этом?
— Комната была не достаточно большая, и там было жарко.
— Правильно, жара могла бы объяснить это. Сожалею, но больше у нас для вас ничего нет.
— Это все?
— Ну, может быть, не так много от этого пользы, но кнут хранился в висячем положении, опираясь на тонкую стальную пластинку.
— Сталь? Вы уверены?
— Уверен.
— Кто еще до сих пор пользуется сталью?
— Не такая уж это и редкая вещь на новых планетах. Р и Р даже изготовляют ее, чтобы строить.
— Дико.
— Чего только не бывает!
— Знаете, — сказал Маккай, — мы ищем отсталую планету, а мне кажется, что именно на ней и нахожусь.
— А где вы?
— Вы не знаете?
Маккай объяснил предисторию.
— Иногда у вас, полевых агентов, встречаются ужасные случаи, — сказал Тулук.
— Не тот ли это случай?
— У вас монитор. Я мог бы попросить этого Тапризиота установить ваше местонахождение. Хотите использовать статью, связанную с монитором?
— Знаете, ведь эта статья предполагает открытую планету, — сказал Маккай. — Я не думаю, что это достаточно чрезвычайная ситуация, чтобы я рисковал оставить нас банкротами. Давайте посмотрим, может быть, я смогу установить это место сначала каким-нибудь другим путем.
— Тогда чем бы я мог вам помочь?
— Вызовите Фурунео. Скажите ему, чтобы он дал мне еще шесть часов, затем пусть Калебанец доставит меня назад.
— Доставить вас, правильно. Сайнер сказал, что вы где-то, где нет двери глаза С. Он может доставить вас в любое место?
— Думаю, что так.
— Я сразу же вызову Фурунео.
Маккай шел уже почти два часа, когда увидел дым. Тонкая спираль его стояла в воздухе на фоне далеких гор.
Во время этого перехода Маккаю показалось, что он очутился в таком месте, где можно умереть от жажды и голода прежде, чем ноги принесут его в безопасное общество цивилизованных собратьев. На него напало настроение самообвинения, уже не первый раз он осознавал, что какой-то случай в механизме, который он принимал как само собой разумеющийся, может оказаться фатальным.
