Тибурн замолк, ожидая, что Ян хоть как-то отреагирует. Но тот продолжал спокойно слушать.
— Ни Кодекс Чести Наемника, ни законы пограничных планет не имеют здесь юридической силы. Здесь свои законы, и они исключают самосуд. Как бы ни был виноват человек, пока суд не вынесет ему приговор, его никто не смеет и пальцем тронуть. Нравится вам это или нет, но дело обстоит именно так.
Тибурн снова взглянул в глаза гостя. Все то же спокойствие. Вздохнув, он продолжал:
— Возможно, вы твердо решили убить Кенебука, не думая, чего это будет вам стоить. Тогда я бессилен.
Он снова помолчал, давая возможность возразить, но Ян был так же невозмутим.
— Я понимаю, что вы можете просто подойти к Кенебуку и убить его голыми руками, и вас никто не успеет остановить.
Но я вас предупреждаю, что в этом случае вы будете немедленно арестованы. И ни я, ни суд не усомнятся в вашей виновности. Запомните, командир, на Земле убийство — это преступление, которое не остается безнаказанным!
— Я понимаю, — сказал Ян.
— Слава богу! — Тибурн, наконец, услышал его голос и по чувствовал себя увереннее, — вы трезвомыслящий человек, как все профессионалы. Я считал, что вы, дорсайцы, избегаете смертельного риска. А убийство Кенебука — для вас риск, безусловно, смертельный. Поймите это как следует.
Ян взглянул на полицейского, словно спрашивал, закончил ли тот свою проповедь.
— Минуточку! — Тибурну приходилось нелегко. Все, что было сказано до того, он тщательно обдумал и подготовил, но, честно говоря, не очень верил, что это подействует на дорсайца.
— Командир, вы человек военный и, значит, должны быть реалистом. Понимаете ли вы, что все, что вы знаете и умеете, на Земле бессмысленно? А того, что вам могло бы по мочь, у вас нет и вы беспомощны? А у Кенебука есть все! Прежде всего деньги и немалые. Знакомства во всех слоях общества до самого дна. Здесь, на Земле, он родился и вырос. Он здесь свой, он знает все и умеет этим пользоваться. — Тибурн внимательно посмотрел на собеседника, решая, стоит ли говорить дальше.
— Я надеюсь, вы меня поняли. Здесь, на Земле, вы можете просто исчезнуть, и никто не докажет, что в этом виноват Кенебук. А вот если с ним что-то случится, вам не миновать трибунала. Так что обдумайте все как следует.
Ян был так же невозмутим. Ни одна мысль, ни одно чувство не отразились на его спокойном лице. Если он и понял предостережение Тибурна, то это не было заметно.
— Благодарю вас, — Ян прочно держался в рамках официальности. — Если вы закончили, то я бы хотел пойти устраиваться.
— Это все, командир, — Тибурн так и не понял, что из сказанного воспринял собеседник.
Как только за Яном закрылась дверь, Тибурн откинулся в кресле и закрыл глаза, стараясь избавиться от ощущения унижения.
Бриген чувствовал себя не лучше.
Ян вышел из вокзала к стоянке такси и поехал в гостиницу «Джон Адамс». Он снял номер в том крыле здания, где проживали приезжие, и запросил инфослужбу о местопребывании Джеймса Кенебука. Ему ответили, что тот проживает в этом же здании, в крыле для постоянных жильцов.
Ян отправил Кенебуку визитку с просьбой о встрече и заказал себе завтрак. Потом он занялся распаковкой багажа. Сигнал пневмопочты раздался как раз тогда, когда он вынимал маленькую запечатанную коробочку. На подносе пневмопочты лежала его визитная карточка, и на обороте ее было написано: «Приезжайте немедленно. К.». Тем временем Тибурн поднялся в комнату над номерами Кенебука и включил аппаратуру наблюдения за Яном. Как бы ни злился он на собственное бессилие, сейчас следовало сосредоточиться на получаемой информации. По закону он не имел пока права вмешиваться. Тибурн видел, как Ян прошел по коридору, застеленному мягким ковром, к лифту. Спустился на этаж. Задержался на минуту у толстой стеклянной двери, разделяющей номера приезжих и постоянных жильцов «Джона Адамса». Ян положил свою визитку с приглашением Кенебука под расположенный на двери монитор. С тихим шипением дверь раздвинулась. Ян быстро шагнул вперед к, лифту. Он вышел из лифта на 30 этаже и оказался в холле, где его уже ждали трое мужчин, коренастые и крепкие (один из них, с тяжелой выпяченной челюстью, был даже выше Яна) и чертовски опасные. Тибурн, видевший их на экране телевизора, сразу узнал старых знакомых по полицейской картотеке. Это были асы подворотни. Наверняка, Кенебук нанял их, как только узнал о приезде Яна. Их сила, как и владение любым оружием, делали их достаточно опасными. С первого взгляда было ясно, что они не раз проводили время за тюремной решеткой. Цепные псы, сливки Нью-йоркского дна. И с первого же шага Ян оказался среди них. Он на секунду замер. А дальше началось что-то странное. Эти трое словно окаменели. Тибурн видел, что они собирались обыскать Яна, когда нечто остановило их, как приморозило. Что-то изменилось в самой обстановке, и они это учуяли. Почувствовал это и Тибурн, хоть и видел все только по телевизору, почувствовал, сам не понимая — что. И только через некоторое время до сознания дошло.
Изменился сам Ян. Он не шевелился и выглядел таким же терпеливо выжидающим, как и в бюро космопорта. Он и был таким до той минуты как, шагнув из лифта, оказался в окружении трех громил. Он был готов и спокойно ожидал их действий. Тибурн мгновенно понял: любой, кто коснется дорсайца, будет мертв. Одного прикосновения смертоносной руки будет вполне достаточно. Тибурн впервые видел влияние силы профессионала с Дорсая, силы настолько очевидной, что она не нуждалась в словах. Сам вид Яна нес угрозу. И если его окружали цепные псы, то сам он мог быть только волком. И эта разница шла и дальше. Пес, почти любой, проигрывая в бою, убегает или сдается. Волк же или побеждает или умирает.
Когда стало ясно, что никто из встречающих не испытывает желания познакомиться с ним поближе, Ян сделал следующий шаг. Он спокойно прошел мимо громил, не задевая их, подошел к внутренней двери, нажал ручку и вошел.
Он оказался в салоне с огромным окном, залитым дождем. Огромный, как гимнастический зал, салон был полон людей. Дамы в богатых бальных платьях, парадно одетые мужчины. Кое-кто держал в руках бокалы. Воздух был пропитан сигаретным дымом, запахом духов и вина. Никто не обернулся на входящего Яна, но он чувствовал, что общее внимание сосредоточено на нем.
Он прошел через весь салон к окну, у которого стоял очень высокий мужчина. Он был атлетически сложен и, седовласый, скуластый, смотрелся совсем неплохо. На подходящего к нему Яна он смотрел с явным изумлением.
— Грэм? — нервно спросил он. Голос был странный, какой-то неуверенный. Он то отдавал чем-то блатным, то срывался на дискант капризного ребенка.
