— Значит, вы и есть "дол-амротские жены"?
— У тебя неплохая информация, — улыбнулась Эленсэнт. — Теперь я, кажется, догадываюсь, кто тебя на нас навел. Я всегда считала, что Луинэль — золото.
— Откровенностью за откровенность, — рассмеялась в ответ Ариэль. Ваша Луинэль теперь зовется Арвен. Уже десять дней, как ее утвердили на роль.
Глаза у всех четверых вспыхнули — и тут же погасли, а Ариэль на секунду показалось, что между нею и девчонками быстро, как мышка, пробежало отчуждение. Но через мгновение лица девчонок снова стали прежними, и Ариэль решила, что все это ей почудилось.
— Все правильно, — наконец произнесла Таллэ. — Розамунд, пожалуй, самая красивая вообще во всей системе «Рассвет». Она подходит на эту роль больше, чем кто-либо.
— А Галадриэль у вас уже есть? — спросила Мелиан, и снова Ариэль показалось, что сделала она это слишком торопливо, словно уводя разговор от нежелательной темы.
— Есть, — ответила Ариэль. — А кроме нее, есть Леголас, Гимли и все хоббиты, а несколько дней назад появились Элронд, Селербэрн и еще несколько эльфов. У нас только людей не хватает, — добавила она, скашивая глаза в сторону Нелдора, который о чем-то беседовал с Раздолбаем.
— А кто играет Галадриэль? — снова спросила Мелиан. Видно, этот вопрос всерьез ее заинтересовал.
— Пока это секрет. Впрочем, если вы приедете в Меловую рощу, вы сами все увидите.
— И нас туда пустят? — засомневалась Таллэ.
— Вы же слышали: ваши люди, ваши идеи, ваши песни, ваши советы — все будет благосклонно принято в Меловой роще. Кстати, по поводу песен мне советовали обратиться к тебе, Мелиан, и к тебе, Сента. Но сразу же предупреждаю: в этих вопросах я человек строгий и неуступчивый. За то, что у меня уже есть, буду зубами и когтями держаться.
— А что у тебя уже есть? — ревниво спросила Мелиан.
— В основном, мелодии на тексты из книги. Обе песни Галадриэль в измененном виде. А кроме них, еще моя собственная, потом очень красивая песня Арагорна, несколько хоббитских песенок, песня, звучащая у Переправы…
— А песни Фродо в Парт-Галене нету? — сверкнула глазами Мелиан. Розамунд тебе ее не пела?
— Розамунд мне вообще ничего не пела. Все свои песни я знаю из другого источника.
— Это наш гимн, — тихо и значительно сказала Эленсэнт. — Более ста лет назад его написала сама Анда. — Она уже потянулась за гитарой, но вдруг остановилась. — Лучше ты, Мелиан, — сказала она. — Не хочу при всех.
Мелиан, не споря, взяла гитару и запела высоким, удивительно красивым голосом:
Рассвет встает холодный,
Рассвет встает далекий,
В пяти шагах дорога,
Вдали орет назгул…
Шум в зале сразу же стих. Почти все повернули головы в сторону Мелиан, но ни один человек ни пытался подпевать. Она пела одна, и в голосе ее звучали тоска и отчаяние, боль и надежда…
А если мне к Огнистой
Не суждено добраться,
И если все пропало
Деритесь до конца!
Пока ты сам не сдался
Надежда остается,
И не поможет здесь Врагу
Всевластие Кольца!
И вдруг все кончилось. Осталась лишь печаль воспоминаний…
Рассвет вставал далекий,
Рассвет вставал холодный,
Теперь об этом вспоминать
И больно и светло…
В последний раз вздохнули струны, и песня кончилась.
— Мне очень понравилось, — искренне сказала Ариэль. Без последнего куплета ее вполне можно вставит в фильм…
Тем временем вокруг Нелдора собралась приличная толпа. Розамунд уже стояла рядом с Хельдом и бросала бесстрашные взгляды на Раздолбая. Тут же крутились Лада и Люда. Несмотря на то, что они были близнецами, различить этих девушек было совсем нетрудно — у Люды темные локоны спускались ниже плеч, а у Лады были прямые волосы и короткая стрижка.
Откуда-то сбоку вылез Лео Кортинелли и потянулся к мечу на поясе Нелдора.
— Руки прочь от Андрила! — тут же вскинулась Люда. — Сначала спроси разрешения, а потом трогай, король-рогоносец!
— А если сшибиться? — Лео смотрел только на Нелдора и не обращал на Люду никакого внимания.
— Тогда это будет драка века, — усмехнулась Лада. — Сломанный Меч против сломанной лыжи.
— Это тебе не назгулом работать, — подхватила Люда.
— И не беззащитных девушек вырубать на стенах Минас-Тирита, добавила Розамунд.
— Вы моего меча не касайтесь! — Лео повернулся к девушкам. — А то живо в рабство загоню и заставлю крапиву собирать!
К этому Нелдор тоже был готов. Недаром всю неделю до визита он усиленно тренировался со Стэнли, который считался специалистом в этой области.
— Можно попробовать, — спокойно ответил он. — Но одинаковыми мечами. Металлопласт против дерева — это действительно не дело.
— Женька, живо два назгульских! — приказал Лео парню лет шестнадцати. — В Рыцарском зале, ты знаешь, где.
Женька метнулся к двери и исчез. Толпа, в предвкушении зрелища, начала плотно придвигаться к стенам, таща за собой стулья и щиты. Нелдор отстегнул меч, сбросил плащ и вдруг, по какому-то внезапному наитию, обратился к Розамунд, как к старой знакомой, протягивая ей вещи:
— Подержи пожалуйста, Арвен.
Розамунд осторожно приняла их и краем глаза взглянула на Мусия. На лице Владыки Раздола застыло такое выражение, как будто он неделю подряд вставал с левой ноги. Все, что происходило в Гондорском зале, было очень похоже на подрыв его авторитета.
В зал вбежал Женька, держа в руках два длинных меча с черными рукоятями странной формы.
— Вот, держите. Можете сшибаться.
Нелдор взял меч. В руке довольно удобный, хотя, конечно легче металлопластового. Но для его противника это привычное оружие…
Схватка была быстрой и красивой. Хотя Лео считался одним из лучших фехтовальщиков «Рассвета», но, как выяснилось, Нелдор мало в чем ему уступал, и вскоре король Харада на глазах у стонущих девушек получил три удара и, согласно правилам, был вынужден отступить. Лада, Люда и "партия серых" радостно взвыли.
— Один есть! — Нелдор торжествующе поднял меч вверх.
— Стойте-стойте! — Мусий одним прыжком перемахнул стол и выхватил меч у Лео. — Теперь моя очередь!
— Бей его, Арагорн! — вдруг взвизгнула Эленсэнт, вскакивая с ногами на подоконник. — Раздолбай Раздолбая!
Ариэль взглянула на нее — и вдруг почувствовала, всей кожей поняла, за что на самом деле этих отважных, но чересчур восторженных девчонок прозвали "партией серых". А Нелдор… С поклонницами ему приходилось сталкиваться и раньше, но в эту секунду ему показалось, что этот визг, эти косые взгляды, быстрые, как молния, предназначены не ему, а другому, чье имя он присвоил без особых на то прав. И он решил, что в этой схватке должен победить во что бы то ни стало, чтобы не уронить честь этого имени в глазах тех, кто поверил ему с первого взгляда.
