По площади базы вяло сновали фигуры солдат. Рядом с большим блиндажом стоял гараж или склад передвижной техники. Антон догадался об этом по тому, когда оттуда выехали два уазика и застыли перед зданием.
Прочертя взглядом длинную перпендикулярную линию вдоль моря, Антон увидел цель своего путешествия - чернеющий на солнце ракетный крейсер "Битум". Его ракетные, зенитные и пулеметные орудийные стволы были зачехлены в прочные резиновые тенты.
Его твердый как гранит нос крейсера молчаливо уперся в синеву воды, затаившись, словно крокодил перед нападением.
Огромный, чрезвычайно огромный. Почти исполинский крейсер.
Поневоле Антон проникся к нему полу страхом полу уважением.
Белые Братья любили огромные постройки. Чего только их башни и во главе с ними Цитадель стоят?
"Битум" красовался своей мощью и могуществом, как древний берсеркер, похваляющийся своим пышущим здоровьем телом.
- Мать честная! - охнул старик, выпятив челюсть. - Первый раз такую громаду вижу.
- За этой громадой я и пришел, старик. - Произнес Антон, и старик посмотрел на него, как на сумасшедшего.
40
Они спустились к рощице, что приблизило их к морю, к "Битуму", но и к базе Союза. А это было опасно. Поэтому путники старались не выдавать себя ни громким звуком, ни своим видом.
Прислонившись плечом к стволу засыхающего тополя, Антон внимательно смотрел на "Битум" и изучал обстановку.
- Слишком далеко, Антон, игра не стоит свеч, - сказал старик, качая головой. - Тебе не доплыть.
- Ты не знаешь, как я умею плавать, старик. - Парировал Антон.
- Но зато я знаю, что ты не можешь излучать теплоту как батарея! - продолжал старик. - В это время года море не теплее родниковой воды. Сомневаюсь, что ты поплывешь в своем хваленом костюме. И метра не проплывешь - захлебнешься.
Антон не обращал внимания на пессимистические заключения старика, стараясь придумать способ, как добраться до "Битума".
- Я вижу катера возле базы, - сказал он как будто сам себе.
Старик усмехнулся:
- Если ты решил угнать один из них, что ж, тебе стоит попрощаться с этим светом в надежде на то, что ты попадешь в другой, более прекрасный.
Антон и сам понимал, что угнать катер нереально, как доплюнуть до небес. И думал дальше.
- Хотя... - продолжал старик. - Можно было бы подпалить эту рощицу, чтобы полыхала, как костер в аду у сатаны, чтобы отвлечь, тех ребят за проволокой. Думаю, они поспешат узнать, что случилось и отправят сюда людей. Возможно много людей. И тогда... Нет. Ты отдашь мне свой автомат, а сам останешься здесь. Я отправлюсь на север и там стану палить по базе... Нет. - Старик почесал бороду. - Стану палить в небо, иначе их пулеметы на мне живого места не оставят... а ты в это время подплывешь к катеру... придется без костюма поплавать, вдоль этой вот бетонной рамы. Может, что и получится.
Антону надоел этот бесполезный монолог:
- Я решил так. Ждем ночи, будет темно. Катер я угонять не буду. Слишком рискованно. Так вот. Стемнеет. Я разденусь и поплыву без костюма. Надеюсь, что меня не прибьет судорога. А ты, как уже сам сказал, лес подожжешь, чтобы надежно.
Старик шмыгнул носом:
- А че? Вроде нормально.
41
Дожидались вечера, отсыпаясь после вчерашнего недосыпа, на теплой прогретой солнцем земле. Так приятно было поспать при свежем ветерке, обдувающем уставшие тела.
Спали долго. До часу ночи - сказалась усталость.
Ночь оказалась не темнее дня.
И с базы и с "Битума", взрезая темноту, светили слепящим светом белые лучи прожекторов. Они шарили по берегу и по морским волнам как цепные псы, на глаза которым лучше не попадаться. На многие километры доставал этот свет. Плюс к этому, сама база и крейсер светили сотнями ламповых и фонарных огней. И еще раз в пять минут один из часовых запускал в небо осветительную ракету, которая обрамляла прожилки темноты неестественным серебристо-белым светом, освещая все вокруг так, что окружающее пространство походило на предрассветную светлоту.
В темном небе не было, правда, ни звезд, ни луны, но от этого легче не становилось. Нисколько.
В ночной тишине путники явственно слышали, как с базы до них доносится мотив Союзной песни, постоянно крутившейся по радио.
- Отдыхают сволочи! - прохрипел Антон.
Он снял с себя защитный костюм. Отдал старику автомат.
- Спрячешь невдалеке от рощи, чтобы не погибли от пожара. Если... - Антон помолчал. - Если вернусь. - Закончил он.
- Вернешься, Антон. Вернешься. - утешил старик, но легче от этого не стало. - Обязательно вернешься. Ты поля радиоактивные прошел, из Стражхольма вырвался! А здесь чего? Так полтора километра туда, полтора - обратно. Вернешься.
- Спасибо, старик. Прощай. - Антон ушел к берегу, двигаясь перебежками, нагибая голову и сгибаясь сам, прикрываясь за кустами деревьев и высохших бревен, чтобы мощный луч прожектора не смог зацепиться за бегущую фигуру диверсанта.
42
Он вошел в ледяную воду быстро, но без громкого плеска и брызг, сразу нырнул и проплыл под водой около пяти метров. Потом тихо вынырнул. Благо по морю гуляли небольшие волны, что делало его торчащую как огромный поплавок голову практически незаметной.
Плыть пришлось медленно по-собачьи, работая руками под водой, из-за чего скорость перемещения была, как казалось Антону, нулевой.
Соленая влага беспрестанно била в нос и в рот, оставляя на губах неприятный соленый привкус.
Антон тяжело дышал. Усталость пробрала его также быстро, как и холод морской воды. Зубы стучали непрестанно.
10 минут. Ноги начинают леденеть. Не началась бы судорога от холода.
20 минут. Черт, когда же доплыву. Холод проникает до мозга костей.
Тридцать минут. Все силы иссякли, сейчас потопну. Необходимо отдохнуть. Но как?
40 минут. Завыла сирена. Как ее хорошо слышно на воде. Прямо диву даешься.
Значит, старик подпалил рощу.
Антон обернулся. Дважды луч прожектора вскользь скользнул по нему и пошел дальше. Все прожекторы уставились на (полыхающую) горящую рощу.
Старика поймали, сфокусировав на нем весь электрический свет. Послышались крики командиров.
Заревели моторы заводящихся грузовиков и броневиков. Белые косые лучи фар разрезали тьму - десант отправился на разведку. Несколько раз хлопнули тяжелые выстрелы из снайперской винтовки. Синие трассеры пуль очертили пространство возле рощи подобно карандашам на чистом листе бумаги.
"Лишь бы старика не убили" - подумал Антон.
