— Гаст Райми? — спросила она спокойно.
— Как ты узнала?
— Я знаю Совет. И думаю, хоть и не уверена, что в руках Гаста Райми находятся тайны Совета и Ллура. Но никто не может заставить Гаста Райми что-либо сделать.
— Я найду способ. Да, я даже скажу тебе, какова моя ближайшая цель. Ты узнаешь правду так же, как я сейчас узнал ее. Знаешь ли ты что-нибудь о Маске и Жезле?
Не отрывая от меня взгляда, она покачала головой.
— Скажи мне, может, я смогу тебе помочь.
Я опять засмеялся. Это было так фантастически невероятно — что она и я стояли рядом — заклятые враги враждебных кланов — и планировали совместные действия, чтобы достигнуть одной цели. И все же мне мало что удалось скрыть от нее в тот день, и, я думаю, немного и ей удалось скрыть от меня.
— Во дворце Медеи есть Хрустальная Маска и серебряный Жезл Власти, сказал я ей. — Что делает этот Жезл, я еще не совсем хорошо помню — пока. Но когда я найду его, мои руки вспомнят. А обладая им, я смогу победить Медею и Матолча со всей их властью. Что же касается Эдейри... — я знаю только одно: маска спасет меня от нее.
Я заколебался.
— Медею я теперь знаю. Я знаю ее странный голод и еще более странную жажду, которая доведет эту ведьму до полного истощения сладострастием. Я знаю теперь, — тут я задрожал. — Почему она не убивала своих пленных, а только оглушала своими молниями.
В Темном Мире, моем мире, мутации странно меняли тело тех, кто начинал свою жизнь обычным человеком. На языках Земли нет этого слова, потому что никогда еще не рождалось там такое существо, как Медея. Но есть приближение. В действительности — возможно, в легендах — всегда есть существа, немного похожие на нее, которые были известны на Земле. Их называли вампирами.
Но Эдейри... — нет; я не мог вспомнить. Может быть, даже Ганелон этого не знал. Я только знал, что когда наступит такая необходимость, Эдейри покажет свое лицо.
— Фрейдис, — сказал я, и опять заколебался. — Кто такая Эдейри?
Она покачала головой, и седые косы качнулись в такт за ее спиной.
— Я никогда этого не знала. Я только изредка проникала в ее мозг, когда мы встречались, как и ты с ней сегодня, на разных планах сознания. Я имею большую власть, Ганелон, но я всегда отступала от того холода, которым веяло от ее капюшона. Нет, я не могу тебе сказать, кто она такая.
Я опять засмеялся. Теперь мною владело бесшабашное чувство.
— Забудь Эдейри, — сказал я. — Когда я заставлю Гаста Райми сделать то, что мне надо, я встану лицом к лицу с Ллуром, с оружием, которое прикончит его. Зачем мне бояться Эдейри? Хрустальная Маска защитит меня это я знаю. Пусть она будет любым чудовищем, каким только пожелает Ганелон не боится ее.
— Значит, против Ллура тоже есть оружие?
— Меч, — ответил я. — Меч, который... не совсем меч — как мы понимаем оружие. Тут мой мозг все еще в тумане. Но я знаю, что Гаст Райми может сказать мне, где он находится. Это оружие — и все же не оружие. Меч под названием Ллур.
На какое-то мгновение, когда я произносил это имя, огонь между нами заколебался, будто тень легла на пламя. Мне не следовало произносить этого имени вслух! Эхо его прокатилось по мысленным планам сознания и, возможно, в Кэр Ллуре сам Ллур зашевелился за своим золотым окном, зашевелился и выглянул.
Даже здесь почувствовал я на мгновение чувство голода, исходящее из отдаленного купола. И внезапно я понял, что я натворил — Ллур проснулся!
Я уставился на Фрейдис широко раскрытыми глазами, видя, как и ее голубые глаза тоже расширяются. Она, должно быть, почувствовала это шевеление, прокатившееся непонятной волной по всему Темному Миру. Я знал, что в Замке Совета тоже почувствовали это, возможно, что сейчас и они смотрели друг на друга с тем же ужасом, который на мгновение промелькнул между мной и Фрейдис. Ллур проснулся!
И я разбудил его! Я мысленно прошел по сверкающему коридору и стоял перед самым Окном, за которым он жил. Ничего удивительного, что он после этого совсем проснулся.
Возбуждение переполняло меня.
— Теперь они должны что-то предпринять, — радостно сказал я Фрейдис. — Ты добилась даже большего, чем хотела, когда дала моим воспоминаниям вернуться ко мне. Ллур проснулся и сейчас голоднее, чем когда-либо. Уже долгое время не было Шабаша, и Ллур требует своей жертвы. Скажи мне, ведьма, твои шпионы наблюдают сейчас за Замком?
Она кивнула.
— Хорошо. Тогда мы узнаем, когда рабов вновь соберут для жертвы на Шабаш. Это будет скоро. Это должно быть скоро! И Эдвард Бонд поведет своих людей на Замок, пока Совет будет в Кэр Сайкире. Там будет Маска и Жезл, старуха!
Мой голос звучал торжественно, как заклинание.
— Маска и Жезл для Ганелона — и Гаст Райми один в Замке. Он ответит мне, если сможет! Нори борются на нашей стороне, Фрейдис!
Она посмотрела на меня долгим взглядом, не произнеся ни слова.
Потом хмурая улыбка осветила ее лицо и, наклонившись, она протянула руку ладонью вниз к пламени. Я увидел, как огонь лижет ее пальцы. Она медленно сжала его, даже не поморщившись.
Огонь мигнул и погас. Хрустальное блюдо стояло на пьедестале пустым, а вокруг нас потемнело. В этих сумерках она казалась мраморной статуей, возвышающейся надо мною.
Я услышал ее глубокий голос.
— Нори с нами, Ганелон, — повторила она. — Смотри, чтобы ты тоже боролся на нашей стороне, как велит тебе твоя клятва. Или тебе придется отвечать богам и мне. И клянусь богами...
Она хрипло рассмеялась.
— Клянусь богами, если ты предашь меня, мне не понадобится другой силы, чтобы раздавить тебя, кроме вот этой!
Я увидел в темноте, как она подняла свои большие руки.
Мы поглядели друг другу в глаза. Она — могучая волшебница, и я не был уверен, смогу ли я победить ее в простой драке, если возникнет такая необходимость. И в волшебстве, и в простой физической силе я узнал равную себе, и наклонил голову.
— Да будет так, колдунья, — сказал я, и мы пожали друг другу руки, там, в темноте. И я почти надеялся, что мне не придется предавать ее.
Рука об руку пошли мы по коридору к выходу из пещеры.
Полукруг лесных жителей все еще ожидал нас. Когда мы вышли из пещеры, все головы повернулись в нашу сторону. Я остановился, уловив движение многих рук, потянувшихся к оружию на поясе или к лукам. Лесных жителей явно охватила паника.
Я стоял прямо, наслаждаясь этим моментом ужаса среди них, зная, что я — Ганелон. Я — их судьба, которая рано или поздно отплатит им за все тогда, когда придет время. Когда придет мое время!
У моего плеча раздался глубокий голос Фрейдис:
— Я говорила с этим человеком, — сказала она. — Это Эдвард Бонд.
И недоверие исчезло с их лиц, слова Фрейдис убедили их.
