Капитан оглянулся и увидел, как черные точки свернули с пути и уходят прочь от "Челленджера". Ричард Кэррол схватил бинокль, и едва он успел поймать торпеды в окуляры, они пошли друг другу навстречу.
Зеленая колонна медленно вырастала из воды. Вершина ее была увенчана белой клубящейся пеной. Колонна поднималась все выше и выше, вот она уже на уровне мостика "Челленджера" и продолжает расти, и люди завороженно смотрят на это чудо.
Колонна замерла и с грохотом вернулась в океан. С Ричарда Кэррола сорвало фуражку и унесло за борт. Крутая волна резко тряхнула танкер, и маленькие корветы по рубки закрылись в пей.
Вскоре океан успокоился. Танкер "Челленджер" продолжал идти прежним курсом, неся в своем брюхе горючее для самолетов. Командиры корветов один за другим перебирались на борт охраняемого ими корабля и за стаканом виски уверяли Ричарда Кэррола, что их гидроакустики не зафиксировали ни шума винтов подводной лодки, ни шума двигателей торпед. Они искоса поглядывали на серебряный вихор капитана танкера и молча доливали в стаканы неразбавленный виски.
6.
- Мне просто не верится, Аритомо Ямада... Неужели это те самые водоросли, что нарвали вы в бухте?
- Те самые.
- Тогда вы волшебник, - сказал Степан Бакшеев.
- А вам не нравится, Тиэми Тода? - спросил у девушки молодой ассистент.
Дочь профессора Накамура сидела несколько поодаль, потупив глаза, и не произнесла ни слова за весь вечер, по крайней мере, с тех пор как сюда, в комнату Аритомо Ямада, вошел Степан Бакшеев.
Не сразу услыхав вопрос, она вскинула глаза, мельком взглянула на Степана и, обращаясь к Аритомо Ямада, едва слышно произнесла:
- Да, мне понравилось, очень...
И снова опустила глаза.
"Что это она? - подумал Бакшеев. - Пуганая какая-то..."
А Тиэми Тода думала о том странном сне, какой привиделся ей еще в Иокогаме, и о герое этого сна, он сидел сейчас с нею вместе и нахваливал кушанье, приготовленное Аритомо Ямада.
- Расскажите о дельфинах, - попросила девушка Аритомо Ямада. - Их так много здесь...
- Хорошо, - сказал молодой японец. - Я расскажу вам об одном замечательном дельфине. Его называли Джеком из Пилароса.
Недалеко от Новой Зеландии есть Французский пролив с быстрым течением. Он начинается у островов Дюрвиль и Пиларос Саунд и доходит до Тасманского залива. Предательские течения и острые подводные скалы создали проливу плохую славу...
Первой познакомилась с этим замечательным дельфином шхуна "Бриднель" из Бостона. Произошло это в один из штормовых дней 1871 года. Шхуна шла в Сидней. И тут команда заметила перед носом корабля большого серо-синего дельфина.
Матросы по ошибке приняли его за молодого кита и хотели было загарпунить, но жена капитана отговорила их. Пробираясь сквозь туман и дождь вслед за играющим дельфином, корабль благополучно прошел через опасный пролив. Так началась удивительная карьера Джека. С тех пор он всегда находился поблизости, ожидая проходящие корабли, чтобы провести их через пролив. Скоро он получил свое имя и быстро стал известен среди моряков во всем мире.
Джек встречал корабли, первым приветствуя их прыжками. Моряки и пассажиры выискивали его в воде и встречали его появление аплодисментами и радостными криками. С тех пор, как Джек заступил на службу, в водах Французского пролива не было кораблекрушений.
Джек обычно плыл недалеко от корабля, время от времени подныривая под него, чтобы вынырнуть у противоположного борта, словно сторожевая собака, загоняющая овцу в стадо. И когда корабль подходил к пенящимся водам Французского пролива, Джек вырывался вперед и оставался перед форштевнем корабля на виду у рулевого, пока судно не преодолеет опасную зону.
В 1903 году пьяный пассажир с корабля "Пингвин" выстрелил в Джека из пистолета. Команда корабля хотела линчевать этого пассажира, и капитану пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить матросов отказаться от своего решения. В течение двух недель Джек не появлялся на "службе", и все решили, что он убит. Но однажды ясным утром он снова появился, этот надежный лоцман Французского пролива.
Муниципалитет Велингтона принял постановление, защищающее Джека от покушений на его жизнь и здоровье. Этот закон моряки выполняли с особой радостью.
После случая с "Пингвином" Джек никогда больше не выходил встречать этот корабль - единственное судно, которому он отказывал в помощи. Моряки перестали наниматься на это судно, утверждая, что "Пингвин" проклят. И в конце концов корабль наскочил на скалы и затонул.
Со времени своей встречи с кораблем "Бриднель" в 1871 году Джек оставался на своем посту до апреля 1912 года, а потом пропал так же неожиданно, как и появился... Благодарные моряки и пассажиры воздвигли Джеку памятник на одной из набережных Велингтона...
- Удивительные животные, - проговорила Тиэми Тода. - Мне кажется, что они все знают о нас, людях...
Степан и Аритомо Ямада переглянулись. Потом перешли к чаю, и Аритомо Ямада сказал Степану:
- Вы отлично знаете наш язык. Я пытался изучить русский, но за недостатком времени в этом далеко не преуспел. Мне известно, что у русских есть замечательные поэты.
- Конечно, - сказал Степан Бакшеев. - Но в Японии - каждый японец пишет стихи.
- Писать стихи - не значит быть поэтом, - возразил Аритомо Ямада. - Прочтите что-нибудь по-русски.
Степан Бакшеев пожал плечами.
"Дела, - подумал он, - самое время устраивать литературный вечер... Неизвестно, что со мной будет завтра, дома меня уже похоронили... Ну что ж, надо читать стихи. Это не самое худшее из того, что мне предстоит..."
Он помедлил немного и принялся читать негромким глуховатым голосом:
- Чародейкою-зимою
Околдован, лес стоит.
И под снежной бахромою,
Неподвижною, немою,
Чудной жизнью он блестит.
И стоит он, околдован,
Не мертвец и не живой
Сном волшебным очарован,
Весь окутан, весь окован
Легкой цепью пуховой...
Звуки чужого языка проникали в сознание Тиэми Тода, и ей казалось, будто понимает она, о чем говорит этот огромный человек, так не похожий на тех, кто окружал ее всю жизнь.
А Бакшеев продолжал читать стихи... Стихи Тютчева, Лермонтова, Блока. Наконец он замолк и пристально посмотрел на девушку. Она, словно завороженная, смотрела на него и на этот раз не отвела глаз.
- Вы любите стихи? - спросил Бакшеев по-японски.
- О да, - ответила Тиэми Тода.
- Она сама их пишет, - улыбаясь сказал Аритомо, - и даже опубликовала некоторые из них.
- Это интересно, - сказал Степан, - прочитайте, пожалуйста.
Тиэми Тода не заставила себя упрашивать. Она склонила голову и стала читать стихи. Это были традиционные японские трехстишия - хокку:
