Увы, мы все крепки задним умом, Инерция мышления – с нашей тягой к гигантизму, привычкой работать с запредельными массами и энергиями, из-за устойчиво сложившегося склада мышления, мы уже очень давно пренебрежительно относились к задачам по манипуляции малыми и сверхмалыми объектами, отдавая развитие науки по этим направлениям на откуп другим расам. И потому просто не в состоянии были понять значимость многих разработок в этой области. Ведь если ну очень миниатюризировать пару разгонный блок – звездолет, то даже легкому бомбардировщику вполне по силам будет собственной инерцией вытолкнуть из вселенной маленький, снабженный личным накопителем и двигателем Состояния снаряд. А уж тот, если ему на столь высоких скоростях повезет вынырнуть перед самой мишенью, или еще хуже – внутри нее, способен нанести фатальный урон. Такая машину уже была опасна большим малоподвижным космическим объектам, от планет и планетоидов, до крупных астероидов. На следующей ступени миниатюризации, столь малую пусковую систему уже можно встроить в небольшой (и дешевый) одноразовый автомат, только и способный, что встать на нужный курс, да совершить один-единственный запуск. Правда, такие небольшие Генераторы Состояния способны покрывать излучаемым полем весьма скромный участок пространства, а даже самый маленький генератор энергии – объект довольно-таки громоздкий. Не беда, стоит только взять вместо полноценного генератора емкий накопитель, и снаряд сразу становится меньше на порядок. А несколько подобных устройств, собранных в круглую обойму, и запущенных с бомбардировщика одновременно (и с незначительным радиальным ускорением, приданным каждому снаряду от центра обоймы), возникнут в нашей вселенной эдаким небольшим плоским, слегка разлетающимся в стороны, роем. Эта картечь на коротких и средних дистанциях (разумеется по внутрисистемным масштабам) уже способна надежно поражать большие и средние корабли. Пределом же развития технологии могла бы стать (и стала) капсула, заполненная металлопорошком, каждая крупица которого на самом деле является и накопителем энергии и генератором Состояния наномасштабов, способная на мгновение выйти из нашей вселенной и вернуться в нее. И из-за статистических погрешностей во время производства, эти частицы, стартовав единовременно, возвращаются во вселенную с мизерным временным разбросом, тем самым поражая значительную область пространства. И если при обстреле снарядами, при единичном попадании, у судна еще остается неплохая вероятность избежать гибели, то при возникновении из ниоткуда вокруг, и главное, внутри его корпуса подобной высокоскоростной пыли, шансов уцелеть у него нет в принципе. Самое важное, что активной защиты от этой напасти не существует, а из пассивной – из пассивной хоть как-то может помочь только уменьшение линейных размеров корабля, увеличение его разгонного потенциала, маневренности, децентрализация органов управления и многократное дублирование остальных систем. Проще говоря, теперь – чем миниатюрней была мишень, чем она была быстрей и маневренней, тем меньшая существовала вероятность ее поражения, так что царствовавшие в довоенную пору корабли-мастодонты вымерли первыми. Парадигма войны изменилась, на первый план вышли легкие носители, способные скрытно доставить к цели звено из трех-пяти бомбардировщиков, или вообще эсминцы, вооруженные только торпедами с подобной начинкой. Ну а защиту дальних подступов к планетным системам поручили малым торпедным катерам, поэскадрильно базирующимся на небольших мобильных базах. В военный обиход вновь широко вошли малоразмерные боевые автоматы и малокалиберное скорострельное вооружение, способное эффективно поражать небольшие юркие цели.
Военная парадигма сменилась, но это уже была не наша война…
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Лесник… Федор Иванович был неплохим человеком, и искренне желал мне добра. Так что мой выход в тайгу несколько задержался. По причине тяжелых переговоров. Обеим договаривающимся сторонам приходилось сильно повышать голос, что бы быть услышанным оппонентом, а Федору Ивановичу еще и повыше задирать голову. Ибо вышеупомянутый дядя Федя стоял перед собственным домом, и с укоризной разглядывал меня, оседлавшего конек этого самого дома. Впрочем, сам виноват – нечего было пытаться запереть меня в сарае, с намерением продержать в нем до самого прибытия местного участкового. Ожидавший чего-то подобного (А вас бы не насторожило поведение взрослого мужчины, вроде бы без возражений отпускающего несовершеннолетнего малого одного в тайгу?), я, вместо того, что бы от сильного толчка влететь носом вперед в гостеприимно распахнутые двери моего предполагаемого узилища, вывернулся из-под руки лесника в самый драматический момент, и мигом вскарабкался по еще незаконченной поленице на крышу его избушки. Так что аргументы этого коварного товарища я выслушивал в доминирующем, так сказать, положении.
В литературной обработке и так сказать, в экстракте, его речь сводилась к нижеследующему. Осознаю ли я, что Западная Сибирь это далеко не Украина, с ее деревнями через каждый десяток километров трассы, и даже не Европейская часть России, где населенные пункты встречаются в среднем километров через двадцать? Что здесь разумная жизнь ютится в основном вдоль железных дорог и федеральных трасс, и что место, в кое я направляюсь, хоть и не столь отдаленно (по местным меркам) от цивилизации, но давно заброшено? И в случае серьезной травмы, я окажусь один в лесу, к тому же в трех сутках пешего хода от ближайшего жилья. А случиться может всякое, ибо в очень уж проклятые места я собираюсь. И он не намерен просто смотреть, как я, по глупости, собираюсь в мучениях расстаться с собственной жизнью. И если я уж такой садо-мазопридурок, лучше уж он меня сейчас хорошенько выпорет, что бы я не только ходить не мог, а вообще был способен передвигаться исключительно ползком, а после сдаст добрым дядям из ближайшей психушки, которые наконец разберутся, по какой такой причине меня потянуло на столь опасные приключения… Позволив дяденьке выговориться, я сообщил в пространство, что по лесу ходить умею – была, знаете ли, практика. Кроме того, хоть он и увел у меня почти все вещи, но карта, компас, спички, соль, нож, крючки, леска – остались при мне, а этот базовый набор предметов я считаю достаточным, что бы продолжать путь. (Блефовал, конечно – если бы я в тот момент и ушел без вещей, то ночью мне по любому пришлось бы за ними возвращаться.) Так, что если товарищ лесник не вернет мои салазки, я сей момент отправляюсь в дорогу, а если ему опять захочется со мной поговорить о моей тяге к суициду, пусть сперва найдет меня в тайге. После чего был обозван упрямым сукиным сыном (литературный вариант), и уже без подстав приглашен в дом, что бы обсудить подробности предстоящей дороги. Наиболее удобный маршрут, ориентиры, места подходящие для стоянки, прочие крупности и мелочи – разговор затянулся заполночь, так что выйти в лес мне удалось только утром. Впрочем, потерянное время того стоило: вместо того, что бы, как мной предполагалось ранее, тупо переться прямиком через лес, общими усилиями был разработан пусть несколько более протяженный, но неизмеримо более безопасный маршрут. Пару часов ходу до просеки с линией электропередач, полдня на восток по ней, вплоть до местной речушки. Потом те же полдня вверх по течению этой водной артерии – там раз в сутки ходит катер, возит жителей окрестных поселений в райцентр. За тем, опять же вверх по течению одного из ее притоков до приметного ориентира (скального останца приличных размеров), а уж там полдня через лес по заброшенной дороге – и я на месте. В общем, так получалось где-то вполовину длиннее, чем напрямик, но вероятность сломать себе что-нибудь важное на пути к искомому месту, значительно уменьшалась. Кроме того, кое-где задумчиво похмыкав, а кое-где от души поржав над моим снаряжением, он подарил мне неплохой охотничий нож, а так же подобрал древко для копья, посоветовав, впрочем, надеть на него навершие, во избежание недоразумений, только после того, как я покину относительно людные места.
