Мы выбрались из заточения не в лучшее для планеты время. Совсем недавно (два десятилетие тому назад, или около того) случилось чудовищное вулканическое извержение (ныне: озеро Тоба, Индонезия, север о. Суматра), что спровоцировало начало вулканической зимы на Земле (которой предстояло длиться еще лет пятнадцать, да и за тем – последствия катастрофы будут ощущаться еще несколько веков). Особенно сильно эта Долгая Зима ударила по млекопитающим, и уж совсем катастрофой она обернулось для палеантропов. Так, что, в поисках подходящего для наших целей вида, нам пришлось обшарить окрестности доступных нам переходов в Большой Мир. Нашлось только два условно разумных вида, хоть как-то удовлетворяющих нашим требованиям[12]. Не все в них нас устраивало, но с нашими скудными разведывательно-транспортными возможностями и два – было прекрасным результатом…
До извержения, одних только кроманьонцев, расселившихся по всей Африке, по предварительным оценкам насчитывалось от пятидесяти девяти до шестидесяти восьми миллионов особей. Эти изнеженные существа предпочитали тепло и солнце, селились по берегам рек, были высоки, обладали ( в сравнении с неандертальцами, более легким и гибким скелетом, благодаря чему плавали не хуже, чем ходили. Щеголяли голыми телами и шикарной растительностью на головах – особенно роскошной у самочек. Мы поначалу недоумевали, за чем природа, практически лишив их тела шерсти, оставила ее в таком избыточном количестве на голове. Ведь в водной среде обитания волосяной покров по многим причинам неудобен – гораздо лучше в борьбе с переохлаждением здесь справляется подкожная жировая ткань. Понаблюдав некоторое время за этим видом, мы все же нашли объяснение этому выверту эволюции. За эту обильную растительность цеплялись в воде малолетние дети, когда уставали либо плавать самостоятельно, либо им не хватало силенок выгрести против сильного течения – и только-то. Что еще: ступни, приспособленные ходить по песку пляжей, но и неплохо переносящие своих владельцев по степному разнотравью; хорошо развитые языки, предназначенные для опустошения вкусных раковин, и неплохо справляющиеся с обширной гаммой звуков. До извержения вулкана, жили относительно крупными племенами, между которыми связь была довольно слаба, но внутри – устанавливалась простейшая иерархия, и даже некое подобие разделения труда. И все же, по моему мнению, если бы процесс развития шел естественным путем, полноценный разум обрели бы скорей Неандертальцы, а не эти существа, до катастрофы жившие в относительном благополучии. Теперь же, после двадцати лет холодов и жесточайшего голода, нам удалось разыскать и эвакуировать около полутора тысяч представителей этого вида. Мы разместили их во временном лагере в Африке на озере Тана (Эфиопское нагорье). Вернули, так сказать, человечество к его истокам. (Странный выверт людской памяти: верхнее течение Голубого Нила (берущего начало из озера Тана) в пределах Эфиопского нагорья носит собственное имя Аббай, и до сих пор у местных племен считается священной рекой, вытекающей из Эдема.) Конечно же, уцелели не они одни, к примеру: еще одну небольшую группу кроманьонцев в две тысячи особей мы обнаружили в Передней Азии – все что осталось от эмигрантов, за последние пятьдесят тысячелетий покинувших Африку. Их мы переселили в Междуречье. Да это там – между нынешними Тигром и Евфратом. А что: обширная площадь, с одной стороны – достаточно изобильная, что бы прокормить значительную популяцию, а с другой – неплохо изолированная от прочего мира. В общем и целом – разумная предосторожность к тому, что бы экспериментальные образцы не разбегались в большом количестве. (Любопытно, что от этой небольшой группы впоследствии произошло все внеафриканское человечество.) Продолжать дальнейшие поиски мы посчитали нецелесообразным – для наших целей вполне хватало и этих двух групп.
Второй вид: Неандертальцы, обладавшие более массивным, в сравнении с кроманьонцами, телосложением, и более устойчивые (и приспособленные) к холоду – пострадали меньше. Кряжистые, ширококостные волосатые (холодно же) самцы и самки, селившиеся небольшими племенами (или большими семьями). Не очень коммуникабельные ребята – а откуда им быть общительными, если каждому сообществу, что бы прокормиться, должны были принадлежать обширные охотничьи угодья. Но и от их, сравнимой с кроманьонцами популяции, крупными очагами распространившейся по нынешним: Европе (от Германии и Франции, вплоть до Греции и Крыма), Кавказе, Средней Азии и Алтае, Ближнем Востоке – от всего этого разнообразия осталось едва сотня тысяч особей.
Мы работали с ближневосточной ветвью их популяции, но, увы, – почти безуспешно. Если бы нас заинтересовала европейская, либо кавказская ветвь неандертальцев, может быть история этого вида сложилась бы иначе. А так, безудержная экспансия кроманьонцев поглотила все наши наработки в первую очередь… И вообще, гоняться по лесам и степям за контрольными группами, искать пути для ограничения бесконтрольного размножению экспериментальных образцов – кошмар генетика. Вот и выходило, что благодаря оседлому и компактному проживанию, а так же из-за низкой численности – кроманьонцев оказалось проще взять в работу. И потому, ныне на планете царствуют именно их потомки. Хотя напомню, изначально – потенциал выживания в неблагоприятных условиях выше был именно у неандертальцев.
Ну и третий условно разумный вид, встреченный нами на планете – Эректусы (а точнее, два их подвида – Синантропы и Питекантропы), из-за меньшего объема головного мозга, казались нам менее интересными. Но, тем не менее, мы оказали посильную помощь небольшой популяции питекантропов, уцелевшей на островах Малайского архипелага после столь грандиозной катастрофы.
Что нам требовалось? А требовалось нам с нуля построить технически развитую цивилизацию. А техническое развитие цивилизации базируется в первую очередь на крупном социуме, не имеющем серьезных неразрешимых внутренних противоречий и, соответственно, не подверженном сильным потрясениям. Далее: социуме, достаточно совершенном, что бы эффективно выполнять как минимум функцию эффективного разделение труда между собственными членами. И – в частности, социуме обладающем достаточно развитой системой поиска и распределения индивидов согласно их способностям и склонностям; предоставляющем им возможности для совершенствования умений и навыков, присущих избранной ими специализации.
