И тут она ясно увидела то, что тенью мелькало у нее на пути: мальчик почти без одежды крался между столбов. Девушка с удивлением отметила, что у него было четыре руки. Какое-то воспоминание мелькнуло у нее в голове, но тут же исчезло, словно изъятое неведомой силой. Вместо собственных мыслей в ее сознание ворвались чужие образы — испуг и растерянность.
«Если он пойдет ко мне, — подумала она, — я умру со страха. Уж лучше я сама подойду. И вообще, мне интересно, как он выглядит вблизи». Сделав шаг к незнакомцу, девушка оглянулась по сторонам. Кроме них в Храме никого не было.
«Совсем ребенок! — отметила она, пройдя три четверти пути. — Нет, постарше, примерно моего возраста», — добавила она, сделав еще несколько шагов, и снова ощущение вторжения чужой мысли испугало ее. Четырехрукий молодой человек шагнул навстречу. Они остановились, незаметно рассматривая друг друга. Жилистое смуглое тело удивляло худобой; отросшие густые черные волосы спускались на лоб, темные, глубоко посаженные глаза блестели под черными кустиками бровей.
Она облизнула пересохшие губы.
— Ты что тут делаешь? Если кто-нибудь застанет тебя здесь, хорошего не жди! Еще подумают, что ты хочешь стащить глаз Хамы!
«Эх, не следовало мне этого говорить, он так странно дернулся», подумала она, а вслух сказала:
— Уноси-ка ноги отсюда поскорее, пока все на утренней службе. Они придут через полчаса.
При этом сообщении он вдруг, не говоря ни слова, рванулся мимо нее к алтарю.
— Эй! — закричала она и побежала за ним.
Юноша перепрыгнул медное ограждение алтаря.
— Да погоди немного, — звала она, догоняя. — Погоди же!
Незнакомец обернулся, когда она перебросила ногу через медную перекладину.
— Послушай! Я все поняла! Я выдала себя, а ты — себя! Нам нужно одно и то же в этом храме, ведь правда?
Четырехрукий похититель нахмурился, склонил голову набок, и неожиданно широко улыбнулся.
— Ладно, мы поможем друг другу. Тебе ведь тоже надо его, да?
И она указала на голову статуи, возвышающейся над ними.
— Давай договоримся. Я его ненадолго возьму. Потом отдам тебе.
Видя, как внимательно он слушает, девушка поняла, что ее предложение принято.
— Мы поможем друг другу. По рукам? — Она подала правую руку. Все четыре руки протянулись вперед и четыре ладони обхватили тонкие пальцы. От неожиданности она вздрогнула. «Ух, надеюсь, он не заметил...»
Четыре руки держали ее руку, и левой рукой сверху девушка накрыла их.
— Вот и хорошо. Пошли. Смотри, я все просчитала вчера вечером. У нас мало времени. Сначала мы обойдем...
Но одна из рук сняла у нее с пояса моток веревки, и он молча подошел туда, откуда начинались колосья, тянущиеся от основания алтаря через кулак Хамы к самому потолку. Тремя свободными руками он обхватил стебель и, подтягиваясь, поднялся до того места, где от стебля отходили первые широкие металлические листья. Девушка смотрела снизу, как по-лягушачьи дергались его грязные ноги. Затем он зацепился за черешок пальцами ног и влез на лист.
Он посмотрел вниз, на нее.
— Я не могу забраться, — сказала она. — У меня не хватит сил!
Юноша пожал плечами.
— Ничего! Я сделаю по-своему! — сказала она, и побежала вокруг алтаря к гигантской ступне статуи. Поскольку Хама сидел со скрещенными ногами, его ступня была сбоку. Пользуясь пальцами его ног как ступеньками, она вскарабкалась на темную выпуклость большого пальца божества. Пробравшись вверх по лодыжке и голени, а затем вниз по черному бедру, проворная альпинистка уперлась в узел набедренной повязки статуи. Из-за большого колена Змей наблюдал за ней с середины желтого листа. Теперь они были на одном уровне.
— Эгей, — она весело помахала рукой. — До встречи у ключицы! — и начала новое восхождение. От усердия она высунула язык. Складки в набедренной повязке Хамы помогли ей подняться еще футов на десять.
Неожиданным препятствием оказался живот бога, выросший покатым выступом у нее на пути. По нему она ползла с большой осторожностью, преодолевая дюйм за дюймом, пока не добралась до большого, как пещера, пупка. Глянув в сторону, она увидела, что юноша тоже продвинулся вверх — он сидел уже на следующем пучке листьев.
Кнопка божественного пупка с такого близкого расстояния оказалась круглой дверью около пяти футов в диаметре. Девушка вытерла вспотевшие руки о тунику и, прижавшись к камню перед дверью, начала набирать код. От волнения первую цифру она сумела набрать только с третьей попытки. Она прекрасно понимала, что ее жизнь зависела от того, насколько быстро откроется дверь. Там дальше была лестница, которая вела вверх, к заветному глазу. Когда она дошла до второй цифры и повернула наборный диск в другую сторону, послышался щелчок сигнализатора. После третьей неподвижная раньше ручка плавно сдвинулась вниз, и дверь открылась. Несмотря на то, что она ждала этого, створки двери распахнулись как-то неожиданно для нее и девушка получила сильный удар. Падая, чувствуя, что ноги соскальзывают с камней, она чудом успела уцепиться за ручку, как раз в тот момент, когда окончательно перестала чувствовать под собой какую-либо опору.
Она висела в воздухе, поднятая на высоту в пятьдесят футов над полом.
Сначала она попыталась, закрыв глаза, раскачиваться, чтобы дверь захлопнулась. Однако когда она качнулась назад, дверь чуть прикрылась; а когда она качнулась обратно, открылась снова. Некоторое время она просто висела. И радовалась, что тщательно вытирала ладони перед тем, как набирать шифр. Вскоре руки заныли и через некоторое время боль стала нестерпимой. Тогда она пожалела, что так тщательно вытерла руки и они не могут сами соскользнуть с этой проклятой ручки и кончить ее мучения.
Мысленно она перебрала в уме все варианты падения, вспомнила, чему ее учили на занятиях по дзюдо. Чтобы отвлечься от боли, она закрыла глаза и попыталась прочитать старинный стишок о молодой леди, которая закончила подобным образом, с рефреном после каждого куплета:
— Сегодня вечером не должно быть вечернего звона...
Девушка даже не почувствовала, что дверь закрылась, и кто-то схватил ее за талию. Лишь прижавшись всем телом к камню, она поняла, что спасена.
Уронив вдоль тела горящие руки, обессиленная фигурка замерла без движения.
Связки ныли от боли. Затем, утихая, боль сменилась бешеной пульсацией крови в кончиках пальцев, и она, наконец, открыла глаза.
— Черт побери, как ты добрался сюда? — спросила она склонившегося над ней юношу. Ничего не отвечая, он помог ей пролезть в открытую дверь. Она остановилась, растирая горящие руки. «И откуда он узнал про лестницу?»
