отчеты попали не в те файлы и не дошли до тех людей, которые отвечали за планету. В результате создалось ложное представление о том, что на Ньюфоресте все благополучно, хотя на самом деле ситуация была полностью противоположной.
— Вырисовывается схема, которая очень не нравится отцу, — сказала Хелена. — Он считает, что один сбой может быть случайностью, два — совпадением, но три и более — вражеской диверсией. Целых три года отчеты попадают не по адресу и это не может быть простой ошибкой. Кто-то прикладывает недюжинные усилия к тому, чтобы отвлечь наше внимание от тревожной ситуации — именно так было и в случае с Баньоном. Это наводит на мысль о том, сколько других отчетов было направлено по ложному пути, фальсифицировано или уничтожено. Нам придется проводить тщательную экспертизу всей поступающей информации, причем делать это тайно, чтобы не потревожить «крота».
— Я не боюсь признаться вам, что мы с отцом буквально в тихой панике. Если подобные происшествия случаются систематически, то дело Баньона выглядит просто как чаепитие. Прежде чем привлекать вас, нам предстоит провести большую подготовительную работу и как только мы обнаружим какие-то зацепки, то сразу же известим. А пока скрестим пальцы и будем надеяться, что все, связанное с Ньюфорестом, — просто аномалия, случайный сбой системы. И все же будьте готовы к вылету в любую секунду.
Иветта почувствовала, как по спине пробежал холодок. Пайас не участвовал в деле Баньона, Вонни была лишь на подхвате, но этот случай действительно стал одной из самых мрачных страниц в длинной истории СИБ. Бастард Баньон ухитрился внедрить своих людей на все уровни Службы и выявить их оказалось неимоверно сложно. Теперь же, несмотря на то, что каждый уже прошел жесткие тесты на лояльность, приходилось вновь приниматься за болезненную процедуру чистки.
Хелена закончила разговор на мажорной ноте, сообщив Пайасу и Вонни то, что Иветта уже знала: Хелена обручилась с капитаном Полем Фортье из разведки Флота. Вонни никогда не видела его, Пайасу же приходилось сталкиваться лишь с его роботом-дублем, но оба слышали истории о геройствах капитана. Он спас жизнь Иветте на пиратской базе накануне вторжения в День коронации и помог Хелене и Цирку выследить и опознать Леди А. Поль только что вернулся после опасной миссии на Омикроне, где показал себя выдающимся разведчиком. Пайас и Вонни поздравили Хелену и пожелали ей всяческих успехов.
После разговора с Хеленой обед начался в тягостном молчании, ибо каждый думал о тех испытаниях, что ждут их впереди. Однако, когда Иветта начала рассказывать о своих похождениях на Омикроне вместе с Леди А, настроение у всех поднялось; волнующее приключение, увенчавшееся счастливым концом, развеяло тревожные мысли. Вонни и Пайас, как и многие до них, были озадачены последними словами Леди А о том, что заговорщики и есть Империя и что СИБ должна уничтожить Империю ради того, чтобы спасти ее. Здесь, за обеденным столом, едва ли можно было найти разгадку этих слов, так что вместо этого Пайас и Вонни рассказали Иветте о собственных приключениях на Ньюфоресте.
— Вышло так, что Ньюфорест дал отпор чужеземному вторжению, — заметил Пайас. — Все эти компьютеры и военная дисциплина глубоко чужды стилю жизни моей планеты. Мы всегда с гордостью считали себя безыскусными и веселыми людьми, питающими отвращение к навязываемым со стороны правилам. Неудивительно, что Таса так возненавидели все.
— Это вообще свойственно заговорщикам, — сказала Вонни. — Безжалостность, холодный расчет и дисциплина. Посмотрите на их лидера, Эймию Аморат — бессердечная женщина, души в ее теле не больше, чем в медной дверной ручке. Ты был свидетелем того, как она хладнокровно убила собственную внучку, пытавшуюся выйти с тобой на связь. Заговорщики относятся к людям, как к машинам. Даже если бы я не любила Эдну, я все же предпочла видеть на троне ее, чем того, кого туда предполагают посадить они.
В мозгу Иветты промелькнула тень какой-то догадки, но исчезла прежде, чем она успела уловить ее. Она попыталась сосредоточиться и восстановить ход мыслей, но только запуталась и вернула свое внимание застольной беседе, которая перескочила к теме помолвки Хелены с капитаном Фортье.
В ту ночь Иветте приснился сон. Они с Пайасом оказались на Ньюфоресте и увидели Таса Бейвола, который превратился в великана, возвышающегося над домами и грозящего раздавить их каблуком. Они убежали в лес, где росли блестящие алюминиевые деревья, а хохот Таса преследовал их повсюду, только теперь это был уже не Тас, а еще более опасная Леди А, ее холодное красивое лицо смотрело на них с гигантского компьютерного монитора, плывущего над их головами. Деревья постепенно превращались в пирамиды компьютерных банков данных, а со всех сторон на двух агентов СИБ надвигалась армия безликих роботов, стреляющих из бластеров. Куда бы они ни бежали, лицо с монитора смотрело на них сверху вниз, смотрело, смотрело…
Иветта села в кровати, все тело было в испарине. Широко раскрытыми глазами она смотрела в темноту спальни, не фокусируя глаза ни на чем и все же видя перед собой нечто столь огромное, что не вмещалось в сознании.
— Mon Dieu! — прошептала она, дрожа, как в лихорадке, потрясенная невероятным видением.
Пайас рядом с ней мгновенно проснулся. Реакция жены была столь бурной, что он первым делом огляделся в поисках некой материальной угрозы — но в Фелисите все было тихо. Однако с ней явно происходило что-то странное; Иветта была бесстрашной женщиной и Пайас никогда прежде не видел ее в таком состоянии.
— Ив, что случилось? — спросил он, садясь рядом и обнимая обнаженные плечи жены. Ее кожа была холодной, как у трупа.
— Mon Dieu! — повторила Иветта, стуча зубами.
— Скажи мне, в чем дело, — настаивал Пайас.
Иветта моргнула и огляделась, словно впервые осознав, где она находится. Она опасливо оборачивалась, будто ожидая увидеть в каждом углу по гоблину.
— Не могу, — сказала она еле слышно. — Я не знаю, где они. Они могут быть где угодно, они подслушивают, подглядывают. Они убьют меня, они убьют тебя, если только узнают, что я догадалась. Им это сделать легче, Пайас, чем тебе прихлопнуть муху. — Ее затрясло сильнее.
Такое поведение было абсолютно не свойственно женщине, которую Пайас знал и любил и он намеревался во что бы то ни стало узнать ее тайну.
— Могу я что-то сделать? — спросил он.
— Обними меня. Крепче.
Это было, во всяком случае, нетрудно и весьма приятно. Он крепко прижал ее к себе, а Иветта дрожала так, что кровать под ними ходила ходуном.
— Это больше и глубже, чем кто-либо мог ожидать, — прошептала она мужу в
