Сейчас мама ждет меня в Манаусе. Она, наверное, жутко волнуется, однако знает, что я всегда так или иначе добиваюсь своего. Простите, что? А-а, авантюрным характером я вся в отца, впрочем, силой и ростом нынче никого не удивишь…
Мистер Уэринг! Не надо так! Я совсем другое имела в виду! Бедолаги, конечно, вы бы не справились с той страшной зверюгой, готовой в любую секунду накинуться на вас. Но я продолжу, и станет понятнее.
Мама ни за что не отпустила бы меня туда одну, но майор Дюпон проявил изобретательность, к тому же у него был великолепный послужной список, и когда он предложил свои услуги, все стало выглядеть гораздо безопаснее. Мы с майором в первый раз собирались лишь разведать местность, однако с легкостью нашли озеро. Сияющую вершину пирамиды было видно за много миль. Конечно, мы не знали, что там сверкает. Просто видели светящуюся среди бела дня огромную звезду, только на земле, а не на небе, где ей положено находиться.
Мистер Теллифер! Да… бедный майор тоже сказал, что это похоже на звезду упавшую. Даже странно, что он использовал именно это сравнение, особенно в свете того, что мне рассказали потом.
Мы спланировали на озеро и высадились на разборной лодке, прихваченной с собой. С тех пор пролилось несколько сильных дождей, и лодчонка наверняка наполнилась водой и утонула. Вижу, что ее нет среди других лодок. Майор Дюпон предложил мне подождать, пока он один поднимется наверх, но я заупрямилась, и мы пошли вместе. Был разгар дня, но мы же не знали, что в полдень происходит что-то страшное.
Мы выглянули из-за парапета и увидели необычную площадку, окруженную пальмами и кустами, а в середине… что-то сияло и сверкало. Майор Дюпон назвал этот предмет дедушкой всех бриллиантов, и мы тогда славно посмеялись. Мы поняли, что на площадке очень жарко, но снаружи тоже палило солнце. Мы направились к яме. Майор Дюпон сказал, что под ней, наверное, печка. Он наступил на пятиугольник… По счастливой случайности я оказалась одной ногой на твердой поверхности и успела отскочить. Я забежала на продолговатый камень. Схватилась за колонну, а она была такая горячая, что я обожглась. Я… можно, я не буду останавливаться на подробностях… Спасибо. Да, лучше об этом помолчать. Я не могла ему помочь. Времени не было. Я, кажется, упала в обморок.
Потом, довольно долго, все было как во сне. Помню, как увидела над собой старуху, очень странно одетую. Я лежала на полу в одном из домов снаружи. Она забрала мое платье и одела меня так же, как была одета сама. Несколько минут я чувствовала себя не в своей тарелке, а потом все показалось нормальным. Я словно проживала какой-то сон. Временами я переставала сомневаться в том, что сплю, и только чуть-чуть удивлялась, почему не получается проснуться. И мне всегда было грустно, хотя я не могла понять, есть ли у этого реальная причина.
По-моему, я испытывала последствия шока от увиденного. Когда-то мы с мамой знали некую мисс Блэр. Она была милейшим человеком, но, работая в госпитале во Франции, она попала под немецкий обстрел. И больше года не могла прийти в себя. Много плакала, ничем не интересовалась. Я носила ей цветы и заметила, что она никогда ничего не станет делать, если я или сиделка об этом ее не попросим. Думаю, со мной творилось нечто подобное.
Ну да, мистер Уэринг. Если бы кто-нибудь из вас попросил бы меня вас выпустить или приказал запереть чудовище в его норе, наверное, я бы так и сделала. А когда вам так… так не нравилось то, что происходит, я лишь удивлялась, почему вы не велите мне поступать иначе. Но для меня вы были людьми из сна, а они, сами понимаете, редко ведут себя разумно. И я продолжала делать то, что приказывала мне Сайфа, потому что так было проще всего.
Старуху звали Сайфой. Она говорила по-английски и еще на каком — то неизвестном мне языке. У нее практически не осталось зубов, но вскоре я научилась разбирать, что она шамкает, и резкий акцент тоже не был помехой для почти полного понимания.
Я делала то, что она мне говорила. Сайфа меня не обижала и даже ничем не угрожала. Она, на самом-то деле, была очень заботливой и… доброй, хотелось бы мне сказать, но это немного другое слово. Ее лицо и глаза словно излучали зло. Я ее слушалась, ведь мне казалось, она точно знает, что и как мне нужно делать — своей головой я тогда думать не могла. И вдобавок, все выглядело сном. Все казалось маловажным.
Сайфа сказала, что Ама-Хоту, Хозяин Дня, прислал меня на облачном каноэ с небес и что теперь древняя вера не иссякнет. Она назвалась последней из рода. Когда-то, давным-давно, великая чума унесла немногих оставшихся из ее племени, оэлло. Я много про этот народ не знаю. Хоть я понимала ее речь, мне рот открывать не хотелось, никаких вопросов я не задавала.
Сайфа сама рассказала мне, что в начале всех времен Ама-Хоту, Хозяин Дня, заставил сойти на землю огромную звезду Хуак. Хуак завидовал его славе. Поэтому Ама-Хоту приказал Корье, Великой земной змее с ногами, возносить ему хвалу в ночные часы, и священные девы, служительницы Ама-Хоту, также должны были поклонятся Хуаку. Днем уже Хуак служил Ама-Хоту и приносил тому жертвы.
Корья, Змея с ногами, родила от Хуака много детей[11]. Неисчислимое множество лет дети Корьи и Хуака жили вместе в пирамиде, служительницы Ама-Хоту танцевали с ними во славу Солнца и Звезды. Но однажды Корья, Земная змея, поглотила своих детей.
Лишь двое были спасены жрицей, которая увела их из пирамиды. До этого времени оэлло, народ Сайфы, в больших количествах населяли землю. Пирамида служила храмом, и туда допускались только священные танцующие девы. Дети Корьи размножились. Они не трогали жриц, чью музыку любили, но умертвили немало других людей, и те, что выжили, переселились в пирамиду под защиту служительниц. Они продолжили заниматься сельским хозяйством, но для этого священные девы следовали за ними на берег и охраняли своими мелодиями.
Осталась всего горстка оэлло, и человеческие жертвы Ама-Хоту уже не могли избраны быть из их числа. Множество лет, а началось это задолго до рождения Сайфы, тайные посланники оэлло уходили по воде, непреодолимой для детей Корьи, и возвращались с жертвами из других племен. Иногда это были пленники, но чаще люди приходили добровольно, соблазняясь рассказами о богатстве или о чем-то особенно желанном.
Сайфа говорила, что все ее племя уничтожила болезнь и она много лет жила здесь одна. Сайфа больше не возделывала поля, а собирала фрукты и орехи и ловила рыбу в озере.
Корья, Великая земная змея, тоже питалась плодами своего отца, Земли. Ей никогда не давали пробовать плоть. Думаю, оэлло и впрямь боялись, что она почувствует вкус крови и начнет нападать на них. Дети Корьи на берегу, кстати, так и не выросли до огромных размеров — всего полметра и не более. Полагаю, что рассказ про детей всего лишь легенда, якобы раскрывающая происхождение обычных многоножек в джунглях, а вот Корья является необъяснимым монстром.
Сайфа приносила в жертву Ама-Хоту всех, кого только могла. Раньше ее народ водил дружбу с людьми из лесных племен, и колдун-людоед Куямбира-Петро один из таких друзей. Сайфа говорила мне, что Петро иногда ее навещал. Он верил, что Хуак величайший из ануи, то есть духов. Он называл его Тата Кварахи, Солнечное дыхание жизни, и приносил ему жертвы, дабы завоевать его расположение.
Когда я услышала имя Петро от Сайфы, я его вспомнила и расстроилась, проплакав много часов. Но я забыла отца и причину своего появления в этом месте.
Сайфа научила меня играть на золотой флейте, и Корья вышла из логова. Нет, я ее совершенно не испугалась. Я ничего не боялась. Говорю вам, все было как во сне.
Сайфа сказала, что Корья не причинит мне зла, ибо теперь я священная дева. Она потанцевала с Корьей, показывая мне, как это делается. Я всегда очень любила танцевать, так что эта обязанность мне понравилась. Я хотя бы немножко чем-то заинтересовалась.
Когда я наконец… проснулась и увидела, что сижу на полу, а вы стоите вокруг, я ужасно перепугалась. Я впервые осознала, что все, что я видела, слышала и делала, было настоящим. Ох! Это же ужас! Мой следующий поступок выглядит глупо, но я действительно подумала, что вы на меня очень разозлились и готовы убить. Мистер Уэринг? Мне показалось, вы что-то сказали.
