– Из семи планет системы к потенциально обитаемым относятся третья, четвертая и пятая. Орбитальное обследование, проведенное зондом «Гиперион-1», показало, что средняя температура на поверхности третьей планеты составляет около 360 градусов Кельвина из-за парникового эффекта, а количество свободного кислорода в атмосфере слишком мало, чтобы поддерживать существование аэробных форм жизни. Вместе с тем состав атмосферы и уровень радиации не исключают наличия на третьей планете анаэробных форм…
– Кто ты?! – крикнула Ева, задирая голову к потолку.
– Спокойно, – тихо ответил Адам. – Каким-то образом активизировался голосовой интерфейс информационной системы.
– …остается открытым, – продолжал голос. – Состав атмосферы и практическое отсутствие магнитного поля на четвертой планете делают ее, по всей видимости, непригодной для жизни; никаких признаков таковой не обнаружено. Условия на пятой планете более благоприятны. Средняя температура поверхности составляет 280 градусов Кельвина (значительно варьируясь в течение года ввиду высокого эксцентриситета орбиты, однако год длится лишь 67 дней, что, вкупе со значительной массой планеты и ее атмосферы, микширует температурные колебания); значительная часть планеты покрыта океаном, свободным ото льда в тропических широтах. Наличие в атмосфере двадцати шести процентов кислорода свидетельствует о его биогенном происхождении. Прямые доказательства наличия жизни на планете получены посадочными модулями А и Б, обнаружившими бактериальную флору в воде и почве соответственно. Орбитальные наблюдения позволяют предположить наличие обширных растительных массивов на суше тропического пояса и крупных форм жизни в океане, хотя, согласно мнению доктора Накамуры, сохраняется возможность иной интерпретации полученных данных. Необходимо дальнейшее исследование обеих планет с высадкой на поверхность. Однако сила тяжести на третьей планете составляет 2,7 g, а на пятой – 3,4 g, что затрудняет работу человека на поверхности. В связи с этим хотя корабль «Гиперион-3» рассчитан на одиннадцать членов экипажа, никто…
Что-то щелкнуло, и голос замолк.
– «Гиперион-3», – громко и отчетливо произнес Адам. – Информация о корабле «Гиперион-3». Ход экспедиции. Члены экипажа. Диагностика. Чрезвычайные ситуации на борту.
Но его призывы остались без ответа. Поврежденная система умерла так же неожиданно, как и пробудилась.
– Проклятая железяка, – устало выдохнул Адам.
– Да, – без выражения откликнулась Ева. – Проклятая. Мы прокляты с самого начала. Калкрин, Вонг, Накамура… все, кто имел отношение к этому проекту.
– Не все, – возразил Адам. – В распечатке упоминались и другие ученые. Бернштайн, Козельский… кто там еще… Миллер.
– Наверное, это теоретики, – ответила Ева. – Они не участвовали непосредственно в программе «Гиперион».
– И что? Что в этом такого? Я не верю во всякую мистическую чушь. Хотя… ну, допустим, те посадочные модули все же привезли какую-то заразу на Землю… Да нет, вздор. Нас бы тогда никуда не отправили.
– Ты лучше скажи, почему наш корабль называется «Гиперион-3». И никакого упоминания о втором. Только о первом зонде.
– Ну… наверное, второй послали обследовать какую-нибудь другую звезду, поэтому он и не имеет отношения к данной теме.
– Не думаю, что межзвездные экспедиции – такое дешевое удовольствие, а жизнь в космосе – такое частое явление, чтобы человечество могло себе позволить распылять силы. Уж если первый зонд нашел обитаемую планету, да плюс еще одну, где может быть хотя бы анаэробная жизнь… наверняка вся дальнейшая программа сосредоточилась на этом направлении. И «Гиперион-2» послали туда же. Только он не вернулся.
– И, не разобравшись в причинах этого, отправили нас? Как ты сама говоришь, слишком уж это дорогое удовольствие.
– Может быть, мы – спасательная экспедиция. Или им показалось, что они нашли причину. Но она была лишь следствием…
– Ладно, – тяжело вздохнул Адам. – У тебя есть какие-нибудь идеи? Ну, кроме того, что все безнадежно?
– Ну… мы так и не обследовали до конца тот уровень, на котором очнулись…
– Хорошо. Идем. – Он кое-как обтер руки о свою «юбку» и вновь вооружился костяным орудием. Фонарик он отдал Еве, желая сохранить одну руку свободной.
Они вновь спустились по лестнице и прошли по коридору, который некогда привел Адама к узилищу Евы. Только теперь мужчина свернул не налево, а направо.
И почти сразу же оказался перед дверью с красным крестом.
– Медпункт, – констатировал он. – Ну, наконец-то. Совсем вылетело из головы, что где-то на корабле он должен быть. Надеюсь, там имеются антидепрессанты. Я бы очень даже не отказался, – с этими словами он открыл дверь.
– Бож-же… – выдохнула Ева, конвульсивно отворачиваясь.
Здесь тоже горел свет, озаряя медицински белые стены, пустые шкафы с распахнутыми прозрачными дверцами и стойки с разбитым оборудованием. На кушетке у стены лежал голый женский труп, обезглавленный и выпотрошенный. А в середине помещения, привязанные к креслам, сидели друг напротив друга еще два мертвеца в когда-то голубых, а ныне бурых и заскорузлых от крови комбинезонах (а вот обуви на них не было, только носки). Слева мужчина, справа женщина – о последнем, впрочем, можно было догадаться только по фигуре, ибо ее лицо скрывали окровавленные повязки. Точнее, то, что осталось от ее лица.
– Ну вот мы и нашли тех, кто раздел пилотов, – пробормотал Адам.
– Ты… ты видишь, чем они связаны? – выдавила Ева, стараясь не смотреть.
– Да, – спокойно ответил Адам. – Кишками. Но не их собственными. Ее, – он кивнул в сторону кушетки.
Действительно, на телах сидевших не было заметно ран, во всяком случае, пока на них была одежда. Зато их головы были распилены практически пополам – неровный, неумелый горизонтальный разрез проходил над самыми бровями. Грязная хирургическая пила, которой это было проделано, валялась на полу между креслами. Неподалеку валялись и обе срезанные верхушки черепов, по-прежнему покрытые кожей и волосами, – кем бы ни был неведомый любитель трепанаций, обрить «пациентов» он не удосужился. Судя по крови, залившей их лица, они были еще живы, когда с ними проделывали это.
Но самым жутким было даже не это. По всей видимости, тот, кто распилил им головы, не тронул мозг, а лишь обнажил его – во всяком случае, в первый момент. А вот дальше… Ошметки мозгов, похожие на больших дохлых слизней, были расшвыряны по всему медпункту. И это не было сделано в один момент. Хорошо были видны инструменты, использованные для этого. Обычные столовые ложки. Одна из них торчала из черепа мужчины, словно из жуткого котелка. Вторая валялась под его бессильно повисшей рукой.
