— Я не шучу.
— И за что же вы меня должны убить?
— Скорее, не за что, а — ради чего… Ради того, чтобы остановить ваш подпольный конвейер, на котором вы клепаете бойцов-костоломов для преступных целей.
— Откуда вы знаете о том, чем я занимаюсь? Вы что, из милиции?
— Нет, и именно поэтому не собираюсь доказывать вашу вину.
Тренер вдруг искренне расхохотался.
— И вы… и вы решили, что сможете убить меня… таким способом? — в промежутках между припадками смеха выдавил он. — Ну, и юморист же вы, Георгий!.. Вы хоть знаете, что у меня — «черный пояс»?
Разумеется, Ставров знал. Он успел изучить спортивное прошлое своей жертвы и знал, что орешек ему попадется крепкий. Но он также знал, что «черный пояс» не всегда является гарантией победы в драках, где не соблюдают никаких правил, где степень риска и шансы на победу каждой из сторон зависят во многом от ее хладнокровия и бойцовских качеств.
Посмеявшись вволю, Анатолий, видимо, решил прекратить затянувшийся фарс и хорошенько проучить этого глуповатого парня, возомнившего себя «борцом за справедливость».
Он принял боевую стойку и красиво ударил Ставрова ногой в подбородок. Один раз, второй, третий… Воздух гудел, рассекаемый мощными и быстрыми ударами. Сделано это было добротно и надежно. Для любого из тех, кому не приходилось драться в реальном бою. Но Георгий был именно из тех, кому приходилось, и не раз, и поэтому ни один из ударов Анатолия не завершился смачным попаданием.
Тренер с легким недоумением вскинул брови.
— Недурно, — похвалил он Ставрова. — Очень даже недурно…
Он все еще не понимал, кто ему противостоит, а следовательно — не осознавал, что жизни его угрожает серьезная опасность. Пришлось разубедить его в этом контратакой справа. Но и Анатолий был не лыком шит, и контратака канула в воздух, хотя и в опасной близости от тела тренера.
— Где это ты так настропалился, Жора? — фамильярно осведомился он. — В «учебке» спецназа? Или посещал в детстве спортивную секцию?
— Нет, я занимался по самоучителю, — съязвил Георгий. — И не называй меня Жорой, я этого не люблю…
Тут вдруг вихрь, возникший из пустоты, хлестнул Ставрова наотмашь по лицу так, что голова сразу стала легкая-легкая, словно надутый газом воздушный шарик, и только навык «держать удар» не позволил упасть. Ставров отступил вправо и назад, выигрывая время, чтобы прийти в себя, и откуда-то издалека до него долетел насмешливый голос:
— Ну что же ты так быстро скис, шварценеггер недоделанный? А мне сначала показалось, что из тебя выйдет толк. Но теперь вижу, что ошибся… Как мой потенциальный ученик ты — безнадежный материал… отброс в виде человека… А с такими знаешь, что делают?
— Знаю, — непослушными губами, из которых обильно текла кровь по подбородку, ответил Ставров. — Их убивают. Такие фашисты, как ты…
И вовремя поставил блок, предотвращая очередной удар пяткой в лицо. Левая рука автоматически перехватила ударную ногу противника, а правая заученно нанесла ответный удар.
Анатолий упал, но тут же оказался на ногах. Удары он тоже переносил хорошо, как и следовало ожидать. Он помотал головой, но говорить больше ничего не стал, а двинулся в атаку.
В следующие семьдесят секунд Ставрову пришлось очень туго. Все-таки «черный пояс» по контактному каратэ — это не свора пьяных отморозков и даже не «воины Аллаха», поднявшие свой боевой дух анашой.
На практике редко встретишь бойца, одинаково хорошо владеющего разными ударами.
Но, похоже, Анатолий принадлежал к числу подобных уникумов. Он бил Ставрова из самых неудобных положений — и попадал. Он использовал как таранные удары, так и хлещущие. Он бил под любым углом ногой и рукой, он наносил точечные уколы сложенными вместе пальцами — и неизменно доставал тело или конечности Ставрова.
Георгий чувствовал себя так, словно по нему бьет кузнечный молот. В коже лопались кровеносные капилляры, ребра трещали и надламывались, тело покрывалось пятнами ушибов и гематом, и непрекращающаяся боль ослепляющими вспышками то и дело жалила нервные окончания. Глаза застилал соленый пот, а по шее и груди струилась соленая кровь из разбитого носа и губ. Однако каким-то чудом он еще держался. Дыхание стало хриплым, в глаза то и дело лезли яркие назойливые лампы — почему-то в зале их сразу стало очень много, но потом Ставров догадался, что вовсе не лампы слепят его, а те удары, которые попадают ему в голову.
Неизвестно, хотел ли Анатолий насмерть забить или лишь хорошенько проучить этого «наглеца», каким он посчитал Ставрова, но пока что удары по многострадальному телу Георгия не прекращались.
Наконец Ставров понял, что еще немного — и сознание его не выдержит нарастающей боли и отключится. Пора было что-то предпринимать. Но что? Анатолий был профессионалом высокого класса и по технике боя намного превосходил Ставрова.
Бесполезно было даже пытаться ловить его «на прием»… Единственное, что могло быть отнесено к числу недостатков Анатолия каким-нибудь придирчивым знатоком рукопашного боя, так это то, что тренер был слишком безупречен и правилен. Мера нужна во всем, в том числе и в рукопашном бою. Чрезмерное увлечение техникой, рано или поздно, перерастает в неправильную оценку ответных действий противника, который не стремится техникой блистать. А ошибка в прогнозировании, как правило, приводит к поражению, потому что в единоборстве профессионалов, как и в любом другом бою, обычно побеждает тот, кто предвидел развитие событий на несколько ходов дальше, чем противник…
Анатолий попрыгал на носочках вокруг Ставрова, давая себе передышку, а потом возобновил нанесение ударов, словно отрабатывая серийные связки на тренажере. По лицу его, оскаленному в предвкушении близкой победы, было видно, что он уже не считает Ставрова достойным противником. Скорее — манекеном из старого комбинезона, до отказа набитого тряпьем и распятого между полом и потолком на канатах. Ему даже в голову не приходило удивляться, почему это Ставров до сих пор не упал.
И тогда, отклонившись от линии атаки, Георгий нанес ответный удар. Точнее, два удара. Левой рукой он ударил по атакующей ноге Анатолия, и тот вскрикнул от боли. Ставров прекрасно знал, что сейчас чувствует его противник — ощущение от встречного удара по бицепсу атакующей конечности такое, будто рубанули топором.
Такой удар проникает под кожу, расплющивая кровеносные сосуды. Локтем же правой руки Ставров ударил наотмашь по горлу Анатолия, и тот с хрипом осел на циновку.
Лицо его побелело, раскрытый во всю ширь рот тщетно вылавливал из воздуха молекулы кислорода. Другой бы боец, привыкший соблюдать правила спортивных поединков, в этот момент деликатно прыгал бы вокруг поверженного противника, благородно ожидая, когда тот встанет для продолжения боя, но Ставров теперь не собирался играть в «благородство». Он обрушил на противника, стоявшего на коленях, серию ударов, каждый из которых был направлен в болевую точку. Анатолий попытался защищаться, но мышцы его все еще были скованы болью, да и поза не располагала к удачным действиям, и Ставров расстреливал его ударами с близкого расстояния почти беспрепятственно.
