– Я. Скажете, не похож? Так это фамилия такая, я не виноват. Повторяю вопрос. Кто вы и зачем пришли?
– Мы лучше пойдём, – решила Алла.
– Как же вы пойдёте с простреленными ногами? – удивился Волчара. – Нет уж, присаживайтесь и отвечайте на мои вопросы. Считайте, что мне скучно и не с кем поговорить. Тем более, что это примерно так и есть. Вы мне ответите, или можно начинать стрельбу?
– Я Игорь Марченко, а это – моя жена Алла. Пришли мы, потому что интересуемся Чернобыльской аварией, и нас к вам направил некий Виктор. Тот самый, который двадцать с лишним лет назад охранял вас в больнице. Может, теперь уберёте оружие?
– Домашний адрес!
– Наш?
– Свой я и так знаю. Ваш и Виктора!
– Адрес Виктора мы не знаем, а наш…, – он назвал свой адрес, даже не подумав соврать, и правильно сделал.
– Так, проверим, – протяжно произнёс Волчара, доставая откуда-то из-под стола ноутбук.
Что-то он там на нём понажимал, умудряясь при этом не сводить пистолет со своих пленников, и вскоре удовлетворённо хмыкнул.
– Проверили? – поинтересовалась Алла.
– Да. На свои паспортные фотографии вы не очень похожи, но это нормально. А Марченко Татьяна Игоревна, стало быть, ваша дочь?
– Да! Вам это зачем?
– Всегда полезно знать, с кем именно имеешь дело. Вот вы, например, или на самом деле глупые обыватели, или агенты под хорошим прикрытием. Это мы выясним позже. Сейчас расскажите, что вы знаете обо мне. Со всеми подробностями. Тогда я, быть может, перестану нервничать. А то когда у меня дрожат руки на нервной почве, пистолет иногда стреляет сам по себе, без моего желания.
Игорь стал рассказывать, поначалу сбивчиво, но Волчара умелыми вопросами направил его рассказ в нужное русло. Когда Игорь закончил, Алла добавила ещё несколько деталей, которые он упустил.
– Ну, в основном всё примерно так и было, – признал старик. – С одной важной поправкой. Того парня, что охранял меня в диспансере, звали Коля, а не Витя. Он потом погиб в Карабахе, уж не знаю, просто погиб или убрали его, чтоб не болтал лишнего. А Виктор ваш – самозванец. Наверно, Коля ему обо мне рассказал. Или, скорее всего, написал рапорт, а этот тип его прочитал. Кстати, всё это дело было в нашем городе. Но в любом случае Коля знал далеко не всё. Хотите, расскажу, как оно обстояло на самом деле?
– Нет, – отказался Игорь. – Мы уже узнали всё, что хотели.
– А всё равно придётся послушать. Ведь пистолет-то у меня!
– Раз придётся, рассказывайте, – смирился Марченко. – Только покороче, если можно.
– Можно и покороче, – улыбнулся Волчара, сверкнув ослепительно белыми зубами, наверняка искусственными. – Но я всё-таки расскажу со всеми подробностями. Люблю поболтать, знаете ли, молодость вспомнить, только никто слушать не хочет. Приходится с помощью пистолета внимания добиваться. Если не будете перебивать, много времени мой рассказ не займёт.
– Не будем, – пообещала Алла. – Начинайте уже. А ещё лучше, заканчивайте.
И Волчара начал.
* * *
Меня часто спрашивают, почему я Волчара. Думают, это прозвище. Нет, такая у меня фамилия. Мне её дали в детдоме, уж не знаю, за какие заслуги. Родился я в начале тридцатых, так что сейчас мне почти восемьдесят (неплохо сохранился, правда?), а когда бахнул Чернобыль, соответственно, было едва за пятьдесят.
Как вы уже знаете, работал я в Комитете Государственной Безопасности, но вопросы, которыми я тогда занимался, от аварии на АЭС были бесконечно далеки. Ликвидатором я был, избавлял этот мир от плохих людей, от кого именно, сказать не могу, секретность, сами понимаете. Прошло больше года с того взрыва, как вдруг назначают меня членом какой-то очередной комиссии по Чернобылю. Было их тьма тьмущая, что они там выясняли и что выяснили, так никто толком и не знал. А задачу нам простую поставили. Требовалось составить карту радиоактивных загрязнений вблизи станции. То есть, были мы всего лишь группой дозиметристов, а комиссией назывались только для красного словца.
Поскольку я в этих делах почти ничего не понимал, то взял на себя обязанности шофёра. Настоящее моё задание было рутинным – проследить, чтобы составленные карты попали только в те руки, в какие положено, то есть в имеющие нужный допуск по секретности. Ну, а если кто-то попробует утечку информации организовать, так вспомнить, что я ликвидатор. В общем, ничего интересного. Всё шло как положено, уже скоро нас должны были сменить другие люди, как вдруг случилось ЧП.
Как всегда, я вывез четверых в заданный квадрат, и они пошли в разные стороны измерять и записывать цифры со своих приборов. Я, тоже как всегда, остался стеречь машину. И вдруг возвращается один из ребят, практически уже мёртвый. Такую дозу сумасшедшую получил, что жить ему пару часов оставалось. Где он смерть свою нашёл, понятия не имею. Ведь такой уровень радиации разве что в самом реакторе был, и то вряд ли!
Ну, передал я по радио сообщение в Москву, мне и говорят, мол, оставайтесь в Зоне, к вам подкрепление высылаем. И прибыли на вертолётах какие-то натуральные роботы. Нет, не настоящие роботы, просто люди в свинцовых костюмах. Неуклюжие они, конечно, зато радиации не боятся. Пошли что-то искать, видно, то место, где парень свою огромную дозу получил. А тем временем и другие люди высаживаются, уже без защитных костюмов. Такими знакомыми они мне показались, хотя готов был поспорить, что ни разу с ними не встречался.
А помимо прочего, у ликвидаторов чутьё на опасность сумасшедшее. Ты ещё ничего не увидел, не услышал, тем более, ничего не понял, а уже знаешь – кто-то решил подсократить тебе пребывание в нашем мире. Оно ж как: поначалу ты охотник, но потом, когда работу выполнил, иногда охотятся уже за тобой. И кто опасности не чует, долго не живёт. Я это к чему говорю – увидел тех ребят, и аж поёжился, таким могильным холодом от них веяло. Тогда поразмыслил я, в чём же тут дело, и понял сразу две вещи. Первая: эти ребята – ликвидаторы. Вторая: они не из нашего ведомства. Да наши бы и не послали восемь человек, чтобы убрать пятерых, из которых четверо – обычные штатские, к тому же один из них уже, считай, помер.
Ну, а раз не наши – значит, военная разведка, ГРУ. Больше ведь некому. Ребята серьёзные, голыми руками их не взять. Нет, пистолет у меня, конечно, был, но перестреливаться одному с восемью – проще сразу застрелиться. Ну, за счёт внезапности можно уложить двух, если повезёт – трёх, а потом – всё, амба! И бежать глупо. От вертолётов не очень-то убежишь, знаете ли.
Так что сидим и ждём, они и я. Чего ждём, понятно. Те, которые свинцовые роботы, ищут источник радиации. Если не найдут, кто-нибудь допросит нас, может, мы видели, где покойничек перед смертью гулял. А если найдут, мы явно становимся лишними. Моё чутьё не врёт! А остальные трое наших всё мертвеца оплакивают, не понимая, что вот-вот к нему и сами присоединятся. Думал я, думал, как выкрутиться, и придумал. План, конечно, хлипкий получился, однако же, сработал. Я сидел в машине, а там аптечка была. Никогда я раньше автомобильной аптечкой не пользовался, а тут вот пригодилась. В ней, как и положено, имелись антибиотики, а у меня на них аллергия – после пары таблеток тетрациклина всё тело сыпью покрывалось. Вот я и принял пять штучек, чтоб уж наверняка.
