— Твои ответы не информативны, Юрий, — бросил на стол полный отвращения взгляд. — Кто бы сомневался.
— Учитель?
Олег вновь повернулся к своему первому помощнику, и глаза его были стары и бездонны.
— Те вопросы, по которым я тебя только что прогнал, должны очень грубо диагностировать такую характеристику культуры, как индивидуалистичность или, напротив, коллективизм. Как ты думаешь, к какому из этих полюсов прибивает людей, живущих на территории твоей страны?
— Коллективизм?
— Распространённое заблуждение. Исторически — да. Когда-то это была общинная крестьянская культура, со всеми вытекающими последствиями. Но сегодня? Вы слишком долго пытались подражать Западу. К тому же главной предпосылкой индивидуализма является уровень благосостояния и образования, а с этим здесь не так ужасно, как принято считать. Уж поверь, я знаю, с чем сравнивать!
— То есть мы, оказывается, все индивидуалисты? — В голосе Юрия прорезалось сдобренное здоровой иронией недоверие. Молодец, парень! Уже сейчас не позволяет вешать себе лапшу на уши.
— Здесь начинается самое интересное. Слушай внимательно и попытайся вникнуть. Были проведены исследования среди эмигрантов из России. Те, кто жил в странах с чётко выраженной индивидуалистической культурой (в Америке, например), показывали очень явные, почти агрессивные коллективистские тенденции. Основные ценности: помощь ближним, отзывчивость, забота и так далее. Те же, кто переехал в такие страны, как Япония, становился искренним и яростным индивидуалистом. То же явление отслеживается и по другим показателям: открытость-закрытость групп, избегание неопределённости, дистанция власти, мускулинность-феминность... — Олег сделал паузу. — О чём вам это говорит?
— Москва — Третий Рим, Россия — буфер между Западом и Востоком, великая объединяющая роль, духовность...
— Не смешно.
Юрий закрыл глаза, расслабил плечи и задумался. Скорее даже погрузился в аналитический транс, как его учил Посланник. Наконец, выдохнув, произнёс:
— Адаптационный потенциал. Потенциал сохранения собственной идентичности во враждебных условиях. — И уже нормальным, не машинным тоном: — Русский и в Африке русский! Тоже мне, новость!
— Это означает, друг мой, что ваш народ чрезвычайно трудно завоевать. Что и подтверждается всей историей государства Российского, включая памятные визиты господ Бонапарта и Адольфа. И... — Олег заговорил тише. — ...Мне даже думать не хочется о возможном развитии событий в будущем, где именно эти качества, отличающие ваш народ, окажутся наиболее востребованы.
До Юрия, похоже, только сейчас начало по-настоящему доходить. Он резко, почти болезненно вскинул голову, уголки губ побелели.
— Ты ведь тогда упоминал вторжение, так?
Посланник медленно кивнул. Произнёс задумчиво, почти размышляя вслух:
— Мне думается, нам следует сосредоточиться на изучении тактик партизанской войны.
— Чушь! — Правая рука Юрия сжалась в кулак. — Полная чушь!
Олег взглядом попросил аргументировать это заявление.
— Все эти заумные методики... От них за километр несёт пропагандой! Если бы русские были так горды и непобедимы, как пытаются изобразить, разве они бы позволили творить с собой такое?
Посланник покачал головой.
— Мы говорим о разных вещах, ученик. Поймите, ключевое слово здесь именно «позволили». Сталин ведь не просто сгноил в лагерях миллионы людей, он сделал это с радостного одобрения и при поддержке других миллионов. Они верили, что поступают правильно. Твой народ обладает гибкостью, понимаешь? А гибкий прут можно гнуть не ломая, как никогда не выдержит более твёрдый стержень. — Пятнадцатилетний пацанёнок согнул в руках воображаемый металлический прут и посмотрел на сжавшего губы Юрия своими старыми и очень усталыми глазами. — И вот это «гнуть» меня и пугает больше всего.
Размышлять про «гнуть» Юрий не имел ни малейшего желания. Эта мысль требовала некоторого времени, чтобы с ней свыкнуться и обмозговать в благословенном одиночестве. Однако раз Олег вдруг ни с того ни с сего так разоткровенничался...
— Что же ещё ты исследовал?
Посланник понимающе улыбнулся.
— Популярную литературу. Если быть более точным — ту, где вы пытаетесь моделировать поведение человека при максимально необычных обстоятельствах.
— То есть?
— Фантастику и фэнтези.
Юрий был несколько ошарашен. Такого он не читал. Крутой наёмный убийца откровенно гордился тем, что по вечерам он предпочитает углубляться в японскую философскую прозу или листает томики поэтов Серебряного века.
— А любовные романы ты часом не пытался проанализировать?
— Зря ты так, — добродушно ухмыльнулся Леек. — Фантастика, сказки, фольклор — они всегда очень чувствительны к тончайшим оттенкам настроений и состояний коллективного сознания. Кстати, к разговору о русской ментальности... Один из самых распространённых сюжетов в этих жанрах — обычные люди из вашего мира попадают в какие-то совершенно необычные обстоятельства. В прошлое, например. А теперь обрати внимание: в англоязычных произведениях более популярен сюжет, когда в другую реальность проваливается группа людей: целый город, или полк, или таинственно исчезнувший римский легион. Оказавшись на новом месте, эти люди сплачиваются вокруг своих лидеров, начинают «просвещать» местное население и перестраивать окружающее на свой вкус. Заканчивается тем, что все вокруг проникаются их «продвинутыми» идеями, а герои в конечном итоге оказываются посреди чуть изменённого варианта знакомого им мира. В русскоязычной литературе всё по-другому: в иную реальность попадает один, в крайнем случае несколько героев, которые чаще всего не несут с собой ни огнестрельного оружия, ни других «чудес» земной цивилизации. Ничего, кроме самих себя. И их пребывание в новых условиях начинается с того, что они пытаются слиться с окружающим. Не набрасываются с ружьями на плохих ребят, а тщательно скрывают свою «инаковость», пытаясь как можно больше узнать о ситуации. Пытаясь научиться всему, что кажется полезным. Пытаясь адаптироваться. И лишь потом, немного освоившись, показывают зубы... И всё равно в конце оказываются в выигрыше, но действуют методами своего нового мира, а не кроша орды кочевников из пулемёта. Весьма... существенное различие, ты не находишь?
Юрий смотрел задумчиво и отстранённо.
— Я так понял, для исследования вы использовали только методики, созданные нашими учёными.
Посланник внутренне поморщился. Вот неймётся мальчишке! И так в него ежедневно столько информации закачивается, что голова пухнет, а в теле кости из суставов выворачиваются. И всё равно мало.
