Расположенная почти в самом центре острова скала является его высшей точкой. Это голый холм; на его вершине стоит камень, на котором индейцы некогда совершали человеческие жертвоприношения - и этот экскурс в историю подействовал на Питера отнюдь не успокоительным образом. С вершины открывается обзор на многие мили вересковых пустошей, холмиков и ложбинок, напоминающих море, навечно остановленное в момент неистовства стихий. Кусты - мирт и прочие - были припорошены серебряной пыльцой лунного света, а в неизменном ветре не было ничего сверхъестественного.
Сара и Питер выбрались из джипа, а через секунду за ними последовала и Сара. Колени у Питера дрожали, и он прислонился к борту машины; Сара пристроилась рядом, соприкасаясь с ним бедрами. Питер ощутил запах ее волос. Салли всматривалась в сторону Мадакета. Она все еще бормотала, и Питер разобрал отдельные слова.
- Безмозглый... слушать меня не хотел... ни за что... сукин сын... буду держать это про себя, черт меня подери...
Сара подтолкнула его локтем:
- Ну, что скажешь?
- Остается только ждать.
- Все будет хорошо, - решительно сказала Сара и потерла костяшки пальцев левой руки основанием правой ладони. Этот трогательно детский жест, призывающий удачу, пробудил в Питере нежность. Притянув Сару к себе, он заключил ее в объятия. Глядя поверх ее головы на перекаты холмов, Питер вообразил себя и ее типажами влюбленных с обложки женского романа, прильнувших друг к дружке на вершине одинокого холма, а впереди у них целое будущее. Банально, что тут говорить, но Питер не находил в этом фальши, потому что ощущал головокружительную всеохватность чувств, полагающихся персонажу женского романа. Конечно, чувства не настолько отчетливы, как раньше, но, может статься, отчетливость более недоступна для него. Быть может, прошлая отчетливость объясняется просто-напросто его духовной незрелостью, юношеским недомыслием, искаженными представлениями о том, как это бывает на самом деле. Но так это или нет, самоанализ тут из тупика не выведет. Подобное мышление просто учит тебя закрывать глаза на окружающее, отбивает охоту идти на риск. Примерно так и произошло с учеными, потому-то они настолько замкнулись на своих теориях, что начали отвергать факты, противоречащие им, стали консервативны в суждениях вплоть до отрицания необъяснимого, сверхъестественного. И если сверхъестественное существует - а Питер в этом ничуть не сомневался, - то подходить к нему надо, отринув путы логики и полученных знаний. Более года Питер не помнил об этом и воздвиг оборонительный вал против веры в сверхъестественное; но всего за одну ночь этот вал развеялся во прах, и ужасной ценой Питер вновь приобрел право рисковать собой, питая надежды.
И тут же внимание его привлекло обстоятельство, не оставившее от надежд ни следа.
К обычным звукам морского ветра добавился новый голос, и со всех сторон, насколько хватало глаз, посеребренные светом луны окрестные кусты заволновались, выдавая куда более сильный ветер, чем овевающий вершину холма. Питер отстранил Сару. Проследив направление его взгляда, она зажала рот ладонью. Колоссальность протосущества поразила Питера. Они словно стояли на утесе посреди бурного моря, затерявшегося в межзвездной тьме. И тогда, несмотря на испуг, Питер впервые осознал красоту протосущества, точность и замысловатость подвластной ему мощи. Только что оно было веянием ветерка, способным к нежнейшим прикосновениям, и вдруг обратилось в создание величиной с город. Листья и ветки срывались с кустов и взвихривались черной метелью, вставая столбом, будто шесть обелисков, выстроившихся через равные интервалы вокруг Алтарного камня ярдах в ста от него. Свист ветра перешел в вой, вой сменился ревом, столбы потянулись кверху и начали утолщаться. Они росли прямо на глазах - через считанные секунды их верхушки уже затерялись во тьме - и ничуть не походили на приземистые, конические торнадо; они даже не извивались и не дергали своими хвостами, лишь слегка покачиваясь - стройные, грациозные и грозные. Лунный свет делал их кружение почти незаметным, и они казались выточенными из блестящего эбенового дерева, будто шестеро чудовищных дикарей, изготовившихся к нападению. Долго ждать не пришлось. Обелиски двинулись к холму. Кусты у их подножия разлетались вдрызг, пулей взмывая вверх, рев слился в диссонансный аккорд, зарокотавший, как сотни органов - но намного, несравненно громче.
При виде Сайасконсетской Салли, метнувшейся к джипу, Питер вышел из оцепенения; втолкнув Сару на заднее сиденье, сам он уселся рядом с Салли. Мотор работал на полные обороты, но за ветром его натужный рев был совершенно не слышен. На сей раз Салли вела машину еще небрежнее, чем прежде; остров покрыт сетью узких проселков, и Питеру показалось, что все они до единого состоят из одних колдобин. Юзом сквозь сумятицу кустов, перелетая через вершины холмов, ныряя вниз по склонам. Заросли почти все время заслоняли окружающий пейзаж от взора, но неистовство ветра окружало машину со всех сторон, а один раз, когда она пересекала участок, где кусты выгорели, Питер мельком заметил ярдах в пятидесяти сбоку эбеновый обелиск. И понял, что ветер движется рядом, терзая, изводя, загоняя их до полного изнеможения. Питер совершенно утратил ориентацию; весьма сомнительно, что Салли сама знала, куда едет. Пытаясь совершить невозможное, она силилась обогнать вездесущий ветер, оскалив зубы в гримасе ужаса. И вдруг - они только что свернули на восток - ударила по тормозам. Сара до пояса вылетела на переднее сиденье, и, если бы Питер не держался, он непременно вылетел бы сквозь ветровое стекло. Чуть дальше на проселке стоял эбеновый обелиск, заступая им дорогу. Питеру пришло в голову, что обелиск похож на бога. Эбеновая башня, вознесшаяся от земли до неба, вздымающая у основания тучи пыли и растительного мусора, двинулась к ним. Медленно - пару футов в секунду, - но совершенно явственно. Джип затрясло; рев исходил отовсюду от земли, от воздуха, от самого тела Питера, словно атомы, составляющие предметы, со скрежетом терлись друг о друга. Салли с окаменевшим лицом никак не могла одолеть трансмиссию. Сара закричала, а вслед за ней и Питер, когда ветер высосал ветровое стекло из рамы и швырнул его прочь. Питер уперся в приборную доску, но руки совсем ослабли, и сразу же Питера охватил стыд, потому что мочевой пузырь тоже сдал. До обелиска оставалось уже менее сотни футов. Он неуклонно подступал громадной вихревой колонной тьмы, и стало видно, что составляющий ее материал разделен на плотно сбитые кольца, подобные сегментам червя. Воздух загустел, как кисель, стало нечем дышать. И тут машина каким-то чудом ускользнула от черного столба, от рева, подав задом по проселку. Проскочив поворот, Салли включила переднюю передачу, джип начал взбираться по склону высокого холма... но тут же она ударила по тормозам и в безысходном отчаянии повалилась лицом на руль. Впереди был Алтарный камень.
