— Так точно, сэр! — сказал Керен. — Какая ваша частота управления огнем?
Офицер отчаянно сдерживался, чтобы не оглядываться через плечо в направлении подбирающихся послинов. Поэтому его выражение внезапной растерянности выглядело комично.
— Э-э…
— Мы на частоте шестьдесят три семьдесят, сэр, — услужливо подсказал Керен. Он вытащил свой командирский блокнот, черканул несколько строк, оторвал листок и вручил его офицеру. — Вот, сэр. Так мы поехали занимать позицию?
— Да. Отправляйтесь, я…
— Вызовете нас.
— Да.
Керен еще раз отсалютовал и взял микрофон.
— Тягач-Три, подождите. Я поведу нас на позицию.
Он был рад, что наушник оказался прижат к его уху.
— Что? Мы останавливаемся? — переспросил Тягач-Три. Тягач-Один откликнулся в той же манере, но реакция Третьего забила его ответ.
— Да, мы едем на круг. У меня есть карта, а у подполковника есть наша частота. Я еду первым. Приготовьтесь к установке.
Он улыбнулся подполковнику и отдал ему честь, не выпуская микрофон из руки. Затем включил передачу и объехал большой минометный БТР перед собой. Задние колеса большого фургона подавили тщательно уложенный дерн и отбросили фонтан почвы. Он посмотрел в зеркало заднего вида на все еще стоявшего на месте и держащего в руке клочок бумажки подполковника. Что за болван!
* * *
— Вот болван! — прорычал специалист, просовываясь в окно. Старшина третьего отделения не был рад остановке. Керен поднял глаза от своего пульта и увидел, что к «Сабурбану» направляется также и старшина первого отделения. Сержант был из другого батальона третьей бригады и по званию стоял выше Керена. Но изначально он командовал стрелковым отделением и в минометах не разбирался. Он также не был лидером. Он был счастлив подчиняться Керену в течение всего бегства. Керен как раз закончил устанавливать пульт, когда подошел сержант.
— Да, наверное, — согласился Керен. Затем он мотнул подбородком в сторону холма. — Там наверху стоят противотанковые ракеты «Дракон». И, может быть, эти чертовы здоровенные снайперские винтовки. Если мы попытаемся смыться, тебе понравится подставить зад под одну из них?
Он посмотрел прямо в глаза старшине третьего отделения.
— Эти хреновы поста могут нагрянуть в любую минуту. Не считаешь, что нам лучше изготовиться к стрельбе?
Старшина отделения был крупным мужчиной, редкие светлые волосы подстрижены до уровня щетины. Щетина на лице была почти такой же длины. Его ноздри раздувались, он сжимал и разжимал кулаки. Затем, посмотрев в направлении окопов на вершине холма и выругавшись, он развернулся и потопал к своему тягачу, выкрикивая команды готовить миномет к бою.
Старшина первого отделения был в летах, толстый, лысый и черный, как пиковый туз. Сложив руки на груди, он проследил, как старшина другого отделения промаршировал прочь, и угрюмо посмотрел на Керена.
Керен посмотрел на него.
— Да?
— Сколько мы собираемся здесь оставаться? — спросил старшина отделения.
Керен безрадостно покачал головой.
— Самое умное, что приходит в голову, это пока они, — сказал он и снова дернул подбородком в сторону батальона, — не увязнут в лошадях по уши. Когда у них совершенно не будет времени возиться с удирающим минометным подразделением.
Сержант кивнул.
— Другими словами, в самый наихудший момент из всех возможных.
Заявление прозвучало без выражения.
Керен посмотрел на свои трясущиеся руки, крутившие пульт.
— Меня никогда не могли обвинить в том, что я умный, — ответил он. — Упрямый — да. Глупый — да. Чирей в заднице. О да! Но не умный.
Сержант слабо улыбнулся и кивнул. С чем и пошел обратно к своему бэтээру.
Вашингтон, округ Колумбия, Соединенные Штаты Америки, Сол III
11 октября 2004 г., 08:17 восточного поясного времени
— Господин президент, — сказал капитан Хэдкрафт, — это глупо.
Реквизированная Боевая Машина Пехоты «Брэдли» заскользила вбок, силясь забраться вверх по дорожной насыпи. Взводу Сто пятой пехотной дивизии не хотелось отдавать машину. Но сочетание прямого президентского приказа и взвода бронированных боевых скафандров победило. Теперь скафандры имели транспорт, обладавший даже большей проходимостью, чем «Сабурбаны», в которых они стартовали.
Но и это нисколько не поможет в случае окружения разгневанной толпой.
Магистрали ЮС-29 и ЮС-50 на северной стороне округа Колумбия безжалостно очистили от машин. Всем, кто не успел добраться до Белтвэя к этому времени, приказали покинуть свои легковые автомобили, пикапы или микроавтобусы, и танки с навешенными бульдозерными ножами сгребли машины в сторону. Беженцев посадили в грузовики и свезли в парки вокруг госпиталя ветеранов, где сооружался палаточный городок.
Президентское подразделение как раз проезжало по району, когда это привлекло внимание Верховного Главнокомандующего. И он немедленно приказал сделать крюк.
Проблема, с точки зрения Секретной Службы, да и морских пехотинцев, если уж на то пошло, заключалась в том, что в данный момент президент не мог похвастаться наивысшим рейтингом. В результате прямого президентского приказа за последние сорок восемь часов Соединенные Штаты потеряли солдат больше, чем за любой период прошлого столетия. По этому поводу вскипал гнев, что уже можно было заметить по все еще функционирующему Интернету. Форма, в которую он облекался, была направлена на президента. К нему добавлялся еще гнев людей, вынужденных покинуть свои дома. Все это означало немалые шансы на то, что эти люди могут напасть на главное должностное лицо. Президент покрутил шлем в руках и покачал головой.
— Может быть. Меня никогда не называли умным. Упрямым — да. Занозой в заднице — да. Но не умным. — Он посмотрел на офицера морской пехоты, скорчившегося впереди на сиденье экипажа. «Брэдли» вовсе не рассчитывались на размещение боевых скафандров, и это было очевидно. Отделение заполнило машину, словно сардины банку. Он посмотрел прямо туда, где, по его представлению, находились глаза капитана. — Но это мои люди. Это часть работы. Посмотрите на это в таком ключе: когда один из ваших солдат лежит в госпитале, вы пойдете его навестить?
Скафандр оставался неподвижным, но президенту почудилось, что положение рук чуть-чуть изменилось.
— Да.
— Тут то же самое. И иногда на вас сердятся.
Капитан повернул ладони вверх, соглашаясь.
Президент снова покрутил шлем, наблюдая за волнами подвижного геля. Он напоминал нечто из плохого фильма «ужасов», и ему предлагалось надеть это на голову.
