— Бабушка моя травами умела лечить. Особенно у кого печень болела…
Николай пытливо посмотрел на Витьку.
— А ты кем быть собираешься? Не врачом, случайно? А то мне помощники нужны! Лекарство это делать. Оно многим людям страдания облегчит.
— Я не знаю. У нас в классе только Валька Гавалло хочет в медицинский, а все остальные — в Бауманское… — Теперь уж Витька внимательно посмотрел на Николая и, поколебавшись, добавил: — Ракеты нам надо делать…
— Какие ракеты?
— Учитель физики у нас, Николай Васильевич Пашков… Может, слышали? По-моему, это лучший учитель, какие только бывают. И физику мы знаем здорово. Николай Васильевич сказал так: «Будет новая война или не будет, зависит от вас. Научитесь делать такие ракеты, чтобы они могли долететь до любого места на земном шаре, и никто тогда не посмеет напасть на нашу страну! А ракеты такие сделать можно. Нужно только упорство и чтобы каждый понимал простую истину, что от него зависит мирная жизнь страны!» Класс наш особенный: у всех отцы погибли на фронте. Вот мы и обещали друг другу: сделать, когда вырастем, такие ракеты, что войны не будет… Я, наверное, смешно говорю? Но если бы вы знали нашего Николая Васильевича…
— Николая Васильевича, Витя, я знаю. И очень уважаю. Он ведь до войны в моем классе тоже преподавал. И мы тоже все его любили. Он тогда как-то сказал, что теоретически можно сделать гиперболоид инженера Гарина и с помощью его луча сбивать самолеты… Хотя Пашков по образованию инженер, а лучшего педагога у нас не было.
— А вы заходите к нам в школу! Вот Николай Васильевич обрадуется!
Николай, хромая, подошел к окну. Голос его зазвучал глухо:
— Не знаю, Витя. Тяжело мне без ноги себя показывать… Никак привыкнуть не могу.
— Напрасно вы это, — тихо сказал Витька. — Можно, я к вам еще зайду?
— Заходи, рад буду!
ИМПЕРИАЛУже темнело, когда на Пуговку, ковыляя и охая, вновь пришел Бегемот. В руках у него была толстая палка, служившая костылем. Бегемот принялся ходить взад и вперед по площадке, временами ковыряя палкой землю. Он что-то искал. Видимо, поиски оказались безрезультатными, потому что Бегемот грязно выругался и отправился восвояси.
В это же самое время в комнату-пенал, где обитал Витька с матерью, зашел Ленька Плиев. Порывшись в карманах, он вытащил оттуда желтую монету и молча положил ее на стол. Витька взял монету в руки. На одной стороне ее был изображен двуглавый орел, на другой — мужской профиль.
— «Пятнадцать рублей, — прочитал Витька вслух, рассматривая монету. — 1897 год. Николай II императоръ и самодержецъ всеросс. Чистаго золота 2 золотника».
— Ну и что все это значит? — обратился он к Леньке, по-прежнему хранившему молчание.
— Бегемот обронил, — ответил тот. — Это когда он тебя по ногам садануть хотел, да не получилось. Я монету сразу в пыль втер, а потом подобрал. Сегодня утром соседка наша, тетя Шура Пчелина, на кухне рассказывала: вчера в Старосадском переулке старуху одну обокрали. У нее двенадцать царских золотых пропало, по пятнадцать рублей каждый… Тетя Шура говорила, если золотая монета достоинством в пятнадцать рублей — это империал называется. Значит, самая большая золотая монета. Другие — по десять, по семь с половиной и по пять рублей. Так вот я подумал, а не Бегемот ли тут замешан?
— Серьезно! Что делать будем? Может, в милицию сдадим золотой? И все объясним?
— А потом нас зарежут! Нет уж! Старуху ведь не просто ограбили, ее чуть не убили. Она на третьем этаже живет, а окно рядом с пожарной лестницей. Вор вечером в окно по лестнице влез, бабка на кухне была. А когда вернулась, видит — в комнате кто-то в маске. Он к ней как подскочит — и по голове! Когда она очнулась, уже никого! Старуха из бывших, у нее, оказывается, в металлической банке из-под черной икры двенадцать золотых хранилось.
— Дела! — Витька глубокомысленно посмотрел на монету. — «Люди гибнут за металл»! Ты говорил, Бегемот с хромым дядей Яшей связан. А тот в Ленинграде, в блокаду, выменивал у умирающих старух золото и бриллианты на продукты!..
— Откуда знаешь?
— Неважно. — Витька решил не выдавать Федора. — Может, нам последить за Бегемотом?
— Если это связано с хромым, то опасно. У него подручные есть. Я двоих видел: морды такие — убить запросто могут.
— А где ты их видел?
— У Толика Нуждина в шестидесятой квартире. Я ему книгу отдать зашел. А Сильвер в соседней комнате живет, и к нему как раз двое пожаловали. Ну, типы! В зоопарке показывать можно.
— Знаю, я тоже их раза два встречал.
Толик говорил еще, что у Сильвера печь новая, очень красивая. Он свою голландку разломал, сам сложил новую русскую печь и украсил синими изразцами — на каждом картинка. Он эти изразцы где-то в старом особняке раздобыл. Толик специально ходил к Сильверу в комнату эту печь смотреть. Говорит, здоровенная! Сильвер на ней спит, а внутрь залезает париться. Врачи вроде ему прописали ногу в печке и на печке греть.
— Я что-то русских печей ни у кого в городских квартирах не видел. Может, он в этой печке золото и бриллианты прячет? Те, что в Ленинграде наворовал?
БОРОВ С СЮРПРИЗОМ— Знаешь, — предложил Ленька, — давай сделаем так: возьмем пустые стаканы, залезем на чердак и над комнатой Сильвера будем слушать потолок и печной боров. Я знаю: если пустой стакан приложить к стенке, услышишь, что говорят в соседней комнате. С чердака тоже можно услышать, что внизу говорят. Только по потолку надо тихо ходить, чтобы хромой не учуял.
— Нет, давай лучше сначала к Толику зайдем, в его комнате всегда слышно, если кто к хромому заходит. Тогда мы с тобой сразу по пожарке — на чердак и послушаем. Завтра уроков много, а послезавтра зайдем.
Толик так и не понял, зачем к нему пришли Витька и Ленька. Ленька для чего-то начал агитировать его записаться в кружок юных техников, открывшийся в городском Доме пионеров в переулке Стопани. Что есть-де смысл. Но Толика техника мало интересовала, он всю свою сознательную жизнь возился с птицами.
Неожиданно за стеной раздались громкие голоса.
— Что это? — притворно спросил Витька.
— У дяди Яши гости, — ответил Толик.
— Ладно, — вдруг заторопился Ленька, — не хочешь с нами в кружок техников — записывайся в юннаты. Там тоже секция есть.
Толик не успел даже согласиться, а Витька с Ленькой уже выбежали через черный ход во двор и по пожарной лестнице взобрались на чердак. Фонарика у них не было, и пробираться по темному чердаку оказалось непросто. К счастью, новый боров над комнатой дяди Яши заметно выделялся. Он был значительно крупнее других.
