— Мои двойняшки вдвое старше твоих близнецов, но по их виду этого не скажешь — они выглядят на год-два моложе. И они самые настоящие несовершеннолетние преступницы. Они хотят податься в пираты… чего я не одобряю, потому что сам в свое время занимался этим ремеслом. А твои мальчишки — любят они хорошие машины? Умеют с ними обращаться? Ремонтировать их в полевых условиях?
— Лазарус, они могут отремонтировать все, что тикает или не тикает. Что меня немного беспокоило: они поздновато стали обращать внимание на девочек. Но это у них прошло, а интерес к машинам остался.
— Можешь сообщить им, что у моих клонов-сестер есть космический корабль, который быстрее и мощнее, чем все, что существовало в вашем мире, и его можно переоборудовать в капера. Это вполне может кончиться тем, что все четверо себя угробят. Но я никогда не вмешиваюсь в чужую жизнь.
Хильда соединила пальцы рук, закрыла глаза и произнесла:
— Господи, не убивай его на месте, на самом деле он так не думает. Искренне твоя Хильда Берроуз Лонг.
Лазарус не обратил на нее внимания.
— Я тоже не вмешиваюсь, Лазарус. Только иногда — с помощью хорошей плетки. Да, забыла вам сказать — они не кастрированы.
— Хэйзел, Лаз-Лор получили все прививки, и, чтобы прекратить их действие, должны будут вернуться сюда, к Иштар. А если им вздумается помериться силой, то всякий мужчина, кто попытается изнасиловать одну из них, уж точно окажется кастрирован. Походя. Немедленно. Без всяких инструментов. И без всякого наркоза. Я сам их обучал. Так что не думай об этом. Очевидно, они уже снюхались и прекрасно сами решат свои проблемы, если таковые обнаружатся. Если хочешь, оставь Кэса и Пола в этом отеле — между прочим, он принадлежит мне, — но ты переезжаешь к нам в дом, иначе я пожалуюсь Тамаре.
— Пугаешь? Меня на это не возьмешь, Лазарус.
— Нет. Тамара никогда никого не пугает. Она просто ставит на своем. А какая у тебя была третья причина?
— Ну… только не говори никому. Иштар прелесть, но я не хочу жить в таком месте, где она сможет притиснуть меня в угол и попробовать уговорить омолодиться.
Лазарус изумленно уставился на нее.
— Кто наговорил тебе такой чепухи?
— Да? Но ведь у вас коммерческое предприятие?
— Безусловно. Бесплатных обедов не бывает. Стараемся, как можем. Но мы не какие-нибудь вурдалаки — мы принимаем в залог все будущие заработки клиента без всякой гарантии, с процентами по текущей ставке, не больше… а потом ждем, когда он сам сообразит, что обманывать нас ему невыгодно. Только, Хэйзел, Иштар никогда не навязывается — в штате клиники даже нет рекламного агента. Но если бы ты сама ее попросила, тебя взяли бы без очереди как моего друга. Впрочем, она с такой же готовностью устроит тебе безболезненное самоубийство. Это можно будет организовать немного позже. Бесплатно — в виде угощения.
— Не понимаю, Лейф, как могут тебя терпеть твои жены.
— А они не могут. Они не дают мне спуску. Не могу понять, где они этому научились.
— Так вот, самоубийство мне ни к чему. Мне меньше двухсот по земному счету, а на самом деле больше, потому что я жила на Луне. С тех самых пор как мы с тобой в последний раз виделись, я впервые попала на тяжелую планету, так что я еще немного протяну. Но, Лазарус, я не имею ни малейшего желания стать молоденькой девушкой!
— Хэйзел…
— Что? Джубал, вас это не касается. Скажите лучше, вы хоть раз после этого видели того молодого человека? Он в самом деле воскрес, как кое-кто утверждает?
— Насколько мне известно, нет. Хотя совсем недавно я увидел кое-что и подумал… Хэйзел, я решил лечь на омоложение — сохранив свою теперешнюю внешность. И красный нос, и все остальное.
Хэйзел резко повернулась к Лазарусу.
— Это правда? Так можно сделать?
— Хэйзел, — ответила Морин, — я работаю в клинике недавно и пока только горшки выношу… хотя и надеюсь через сколько-нибудь лет стать младшим техником по омоложению. Но я вижу, что там делают. Клиент пишет заявление и указывает, какой видимый возраст он предпочитает. Это всего лишь внешний вид, тут нет ничего сложного, и это легко поддерживать. Но обычно, если нет особых оговорок, мы выпускаем биологически зрелых молодых особей. Скажем, восемнадцати лет.
— Вы хотите сказать, что я могу остаться сама собой… но при этом избавиться от утренних болей, и от артрита, и от тысячи остальных неудобств, которые происходят от слишком долгой жизни?
— Именно так.
— Хм-м-м… А как насчет того, на чем я сижу? Давно уж этим не пользовалась. И даже не особенно хотелось.
— Захочется, — вмешался Лазарус. — Если только ты не потребуешь в своем контракте, чтобы тебе обеспечили какой-нибудь ненормальный эндокринный баланс. Но, Хэйзел, есть множество мужчин, которые предпочитают иметь дело со старой, испытанной, надежной фирмой. Спроси Тамару.
— Хм-м-м… Ей-ей, я немного смущена — со мной такого не было уж не помню сколько лет. Ты говоришь, можно выбрать любой видимый возраст? И я могу стать… ну, средних лет? Чтобы волосы были натурального цвета, но с сединой? И чуть-чуть дряблый подбородок вместо вот этой индюшачьей бороды? И сиси, за которые мужчине будет приятно взяться? Та самая «старая, испытанная фирма», только еще не превратившаяся в развалины?
— Безусловно, — сказал Лазарус.
— Хэйзел, я могу прямо сейчас отвести вас в клинику, — предложила Морин. — Там в приемной всегда кто-нибудь есть. Обсудим ваш контракт. Решим, чего вы хотите и когда. Можем даже устроить вам сегодня же общее обследование и назначить дату поступления в клинику.
— Хм-м-м… Да, я согласна. Только попозже — несколько моих друзей записались на предварительные заседания Общества творческих анахронизмов.
— И кроме того, — добавил Джубал, — им понадобится некоторое время, чтобы проверить вашу кредитоспособность — посмотреть, сколько они смогут из вас выкачать. Лейф наверняка уже дал Афине какой-нибудь тайный сигнал начать рентгеновское просвечивание вашей сумочки.
— Ничего подобного, — возразила Хильда. — Это я сделала. Хэйзел, мы не навязываемся со своими предложениями, мы даем клиентам уговорить себя самим. С этой сделки получит один процент Морин. Не Лазарус.
— Это не имеет значения, — заметил Джейкоб. — Эй! Официант! Сюда, пожалуйста! Мы, Лонги, всегда сваливаем добычу в одну кучу, а Дити говорит нам, сколько у нас есть и сколько мы можем потратить, но не кто сколько добыл.
— Джейкоб, здесь важен принцип. Делать деньги — это игра. Этого клиента подцепила Морин.
— Этот клиент сам себя подцепил, Хильда, — вставила Хэйзел Стоун. — Мне не доставляет никакого удовольствия просыпаться с головокружением. Джубал, вы действительно решились?
