— Сирс, если бы дело было только в племени Пэкриаа… Но у нас не хватит топлива, чтобы перевезти на остров всех гигантов. Кого-кого, а их мы не можем оставить.
— Тогда отвезем туда женщин, а остальные отправятся до берега пешком.
— Я отправляюсь пешком, — сказала Энн.
— Черт возьми, Нэнси… — пробормотал Райт.
Сирс похлопал Энн по плечу и не обратил внимания на ее слова — как она не обратила внимания на его похлопывание.
— Крис, я все время думал, как нам переубедить маленькую упрямицу Пэк. Она просто не в состоянии посмотреть на вещи с нашей точки зрения. На это понадобится еще сто лет.
Совещание затянулось на все утро. Полу временами казалось, что знаменитое среди студентов упрямство Райта превратилось в манию человека, который не хочет покинуть горящий дом, пока не спасет все тряпки. Райт всей душой стремился на остров, который до сих пор видел только на фотографиях. Всегда находилась какая-нибудь насущная причина, которая вынуждала его оставаться в крепости — хотя бы прополка сорняков в огородах. Но Райт и помыслить не мог о том, что сообщество на острове будет основано без пигмеев. Он возвращался к этой идее с маниакальной настойчивостью.
— Я и сам никак не могу по-настоящему хорошо относиться к Пэкриаа. У нее мысли скользкие, как угри. Но мы заложили хороший фундамент отношений с пигмеями. Они говорят на нашем языке. Хорошо говорят. Они весьма разумные люди…
Пол подумал: «Его состарил не Люцифер, его состарили мы. Ни на кого из нас нельзя толком положиться». Вслух он предложил:
— Док, нельзя ли начать без них, и просто держать дверь открытой? Впустить их, когда мы сами станем сильнее?
— Ох, сынок, если мы сейчас оставим Пэк — ей конец. Она все-таки доверилась нам. Как только мы уйдем, Лэнтис обрушится на нее всей силой, как океанский прилив. Только мы можем повернуть его вспять — а если нет, то мы должны быть готовы помочь Пэк бежать с тем, что останется… Ну ладно, по крайней мере одно нам ясно: Элен и женщин необходимо отправить на остров немедленно.
— Завтра, — попросила Дороти. — Если лодки пока еще не двинулись на нас…
— Хорошо, дорогая. Завтра. И один из мужчин должен полететь с ними.
— Вы, — сказал Пол. — Именно вы, док.
— Нет, — ответил Райт тоном, не допускающим возражений. Он посмотрел на Сирса Олифанта.
Сирс впал в откровенное отчаяние.
— Крис, я тебя умоляю! Ты не должен просить меня отказаться от участия в этой битве. — Он побледнел, на лице его выступил пот. — Я в каком-то смысле религиозный человек. Это — внутренний Армагеддон, если можно так сказать… Пожалуйста, пойми меня и не заставляй продолжать. И не проси, чтобы я улетел.
— Эд тоже не согласится лететь. Пол?
«Оставить его здесь, вместе с Сирсом, которого раздирают внутренние противоречия, и Эдом, который каждую минуту готов бросить вызов?»
— Нет, док.
Энн Брайен сказала:
— Я тоже остаюсь поучаствовать в спектакле.
Дороти опустила голову, прижалась щекой к коричневым мягким волосикам на голове Элен. Малышка нашла крохотной ручонкой палец Пола и ухватилась за него. Элен было уже почти восемь месяцев — люциферианских месяцев. Дороти вновь забеременела в последний месяц сезона дождей.
— Я отправляюсь на остров вместе с Элен, Нэнси, — сказала Дороти. — Я — слишком ценная племенная кобыла, и не могу себе позволить героизм. И ты тоже.
Подъемный мост пересекла женщина из племени лесных гигантов. Сегодня они держались за пределами крепости, зная, что черинам нужно поговорить наедине.
— Я пока что не беременна, — сказала Энн, — так что последнее замечание ко мне не относится. И я выучилась чертовски неплохо стрелять.
Райт спросил:
— Ты будешь упрямиться и после того, как Эд вернется?
Энн запустила пальцы в густые черные волосы, подстриженные коротко, по-мужски.
— Мне кажется, я должна… Между прочим, если никто из мужчин не доберется до острова, как две женщины и ребенок смогут размножиться? Или это не мое дело?
Райт пробормотал, не отвечая прямо:
— Мы доберемся.
— Значит, вы уже сейчас предполагаете, что закончится нашим отступлением? — спросила Энн.
Райт молчал. Он постарался ободряюще улыбнуться лесным гигантам женщинам и детям — которые приуныли, чувствуя подавленное настроение своих друзей. Только девятилетняя Дьюнин трусцой подбежала к Полу, обняла его длинными руками и заявила:
— Я выучила шесть слов, пока тебя не было! Слушай. «Мозг» — это здесь и здесь. «Раз-мыш-ле-ния» — это то, что происходит с мозгах. Мм… «Грудь» — это здесь. «Вздох» — это вот так: у-уфф! «Ветер» — это как вздох, только никого рядом нет… Ой, я забыла шестое.
Дороти тихонько подсказала:
— Бу…
Дьюнин подпрыгнула вверх.
— «Буря»! Это очень, очень большое ветер…
— Молодец, — сказал Пол. — Просто отлично.
Прежде чем пятимесячный сезон дождей сделал практически невозможным передвижение по размокшей земле, Миджок исследовал полукруг территории радиусом в сорок миль к востоку от холмов. Он искал других лесных гигантов, которые могли бы захотеть научиться новому способу жизни. Это была медленная работа, и зачастую обескураживающая. Миджок обнаружил две мигрирующих группы женщин с детьми — общим числом двадцать человек, — и они присоединились к людям, движимые любопытством и природным дружелюбием. Но мужчин ему удалось привлечь только троих. Это были Рэк, Элис с черным мехом и светлошерстный Сьюрок. Оба последних были крепкими, энергичными мужчинами средних лет. Их было очень трудно убедить, но когда барьер был сломан, они стали быстро усваивать новое. Признанным лидером среди женщин была Кэмон — седая от старости, тощая, с высохшими грудями, сгорбленная, но все еще быстрая в движениях. Кэмон редко улыбалась, но основой ее характера была спокойная доброта.
— Энн, — сказала Кэмон, — ты должна лететь. Мы — если мы не сможем победить этих южных пигмеев, то уйдем через леса. Но ты? Кому-то из нас придется тебя нести. И, как говорит машана Дороти, ты нужна в качестве матери.
(Слово «машана» значило — милая, мама, подруга по охоте).
Райт сказал:
— Полетят Энн, Дороти, Элен и дети гигантов.
Его слова опять вызвали ропот, но Кэмон твердо сказала:
— Только четверо детей все еще нуждаются в молоке. У тебя много молока, Сэмис. Полетишь ты.
Кэмон повернулась со спокойным уважением к единственному человеку, чей авторитет был сильнее его собственного:
— Док?
Пол давно привык, и ему уже не казалось забавным, что гиганты восприняли в качестве имени Райта его прозвище. Пигмеям не нравились краткие слова, а звук «Д» в начале слова они произносили плохо. Они называли Райта «Токрайт», а чаще «Токрайт-Который-Щиплет-Себя-За-Седую-Щетину-На-Горле».
